— Она умерла слишком молодой, — это уже звучало как упрек.

Кому? Маме, за то, что оставила ее? Богу, за то, что забрал ее и тем расстроил королеву?.. Катерина Ноллис! Как вы смели оставить свою королеву, когда вы нужны ей!.. Господь Всемогущий! Зачем забрал у меня мою добрую Катерину? Эти мысли вертелись у меня на языке, но я напомнила себе об осторожности. Хотя, вообще-то, к изгнанию меня привел как раз не язык. Более того, мои замечания вносили приятное разнообразие в монотонный хор льстецов, всю жизнь окружавших Ее Величество.

— Я счастлива видеть Ваше Величество в добром здравии после болезни.

— Да, многие думали, что я при смерти. Я, признаться, сама так думала.

— Вы бессмертны, мадам. Я хочу сказать, должны быть бессмертны, ведь люди так нуждаются в вас.

Она кивнула.

— Ну что ж, Леттис, я рада, что ты снова с нами. Ты все еще довольно привлекательна, а твой граф Эссекс обойдется пока без тебя. Тем более он такую кашу заварил в Ирландии… Политик из него никудышный, но он не способен на измену. Надеюсь, на этот раз ему повезет. А двор скоро уезжает из Гринвича.

— Почему? Разве Вашему Величеству надоело здесь?

— О нет… Гринвич всегда был моим любимым местом. Ведь я здесь родилась. Но мне придется ублажить лорда Лестера. Он сгорает от нетерпения показать мне свой замок Кенилворт. Говорят, он превратил его в одно из самых роскошных поместий в стране. Он не оставит меня в покое, пока не похвастается им передо мной.

Мое сердце вдруг заколотилось, и я в душевном порыве взяла руку Елизаветы и поцеловала. Роберт сгорает от нетерпения показать замок королеве? Что ж, а я не прочь взглянуть на него самого.

Я подняла глаза на Елизавету и попыталась сделать вид, что испугана собственной дерзостью. Но королева пребывала в хорошем настроении. К тому же я все-таки родственница.

— Ваше Величество, я слишком самонадеянна, но я не могу передать, как рада, что снова могу служить вам.

Глаза королевы на миг потеплели. Она поверила мне.

— Я тоже рада, что ты снова со мной, Леттис. Готовься к отъезду в Кенилворт. Тебе, без сомнения, понадобятся новые платья к этому событию. Тут у нас есть алый бархат, пришлешь свою портниху, пусть скажет, что я приказала взять отрез, — уголки ее губ чуть поднялись. — Мы все должны выглядеть достойно перед милордом Лестером.

Королева любила его. Я слышала любовь в ее голосе, когда она произносила его имя. И тогда я подумала, что иду по опасной тропе. Но даже мысль о Роберте бросала меня в жар. Я знала, что если он и изменился, я все равно буду желать его.

Если он только даст мне понять, что готов возобновить отношения, я без колебаний стану соперницей королевы.

— Я бы выпила немного аликанте, — сказала Елизавета.

Я смешала вино с водой, как она любила. Королева вообще была умеренна в еде, а из напитков предпочитала легкий эль. Но если уж пила вино, то обязательно смешанное с водой. Иногда ей надоедало сидеть за столом и она покидала его. Все, разумеется, тоже вставали, ибо кто же останется за столом, когда королева уходит. Поскольку нам подавали еду только после королевы, это означало, что мы не всегда успевали поесть как следует, поэтому никто из нас особо не стремился обедать с королевой.

Но на этот раз она не спешила, и все успели хорошо поесть.

Прихлебывая вино, она улыбалась, и я знала, что она думает о Роберте.

* * *

В Кенилворт мы выехали в июле. Он расположился на полдороге между Уорвиком и Ковентри, приблизительно в пяти милях от каждого. Так что путь от Лондона предстоял неблизкий, но мы и не спешили.

Эта длинная роскошная кавалькада состояла из трех десятков самых важных вельмож страны, всех фрейлин королевы, одной из которых была и я, и более чем четырехсот слуг. Королева планировала провести в Кенилворте больше двух недель.

Народ стекался поглядеть на наш кортеж и восторженно приветствовал королеву, которая, как обычно, непринужденно перебрасывалась фразами с толпой. Это она обожала.

Мы успели отъехать не так уж далеко, когда увидели, как навстречу нам мчится группа всадников. Я сразу узнала Роберта во главе. Мое сердце забилось быстрее. Он еще был далеко, но я уже знала, что почувствую при встрече с ним. Да, он полностью соответствовал своей должности королевского конюшего. Он, конечно, немного постарел: чуть раздался, виски тронула седина, В синем бархатном дублете с разрезами в форме звезд, соответствующими последней немецкой моде, и синим, в тон дублету, пером в шляпе, он выглядел великолепно, и я видела — его прежнее обаяние и очарование остались. Я очень сомневаюсь, что королева сейчас любила его меньше, чем когда он был молод. И еще чувствовала, что со мной будет то же самое.

Он осадил коня рядом с нами, и щеки Елизаветы слегка порозовели. Верный признак того, что королева довольна.

— Лорд Лестер! — воскликнула она. — Вы ли это?

Он подъехал вплотную к сидевшей верхом королеве и поцеловал ей руку. Их глаза встретились, и я ощутила жесточайший укол ревности, утешая себя только тем, что Роберт просто играет свою роль, отдавая должные почести особе королевы. Если бы она не была королевой, он смотрел бы только на меня.

Он подъехал ближе и остановился.

— Как понимать это неожиданное появление, негодяй? — улыбнулась Елизавета. Слово «негодяй» по отношению к Роберту у нее всегда звучало ласково и нежно.

— Я просто не мог позволить никому, кроме себя, препроводить вас в Кенилворт, моя королева, — пылко сказал он.

— Что ж, поскольку мы сгораем от любопытства увидеть этот волшебный замок, то вы прощены. Хорошо выглядишь, Роб.

— И чувствую себя отлично, — отозвался он. — Может, потому что я рядом с моей королевой?

Я была в ярости. Он даже не взглянул в мою сторону.

— Продолжим путь, — произнесла Елизавета, — иначе наше путешествие в Кенилворт растянется на долгие недели.

Мы пообедали в Итчингворте, где нас прекрасно принимали, и поскольку там был лес, королева выразила желание поохотиться.

Я смотрела, как Елизавета и Роберт ехали бок о бок. Она не скрывала своего отношения к нему. А Роберт? Трудно сказать, насколько искренни его чувства. Возможно, его поведение продиктовано честолюбием. Наверняка он уже не надеялся на брак с королевой, но если не брак, то нужно было хотя бы остаться на вершине. Благодаря особой заинтересованности Елизаветы он вознесся к своему нынешнему положению гигантскими скачками, попутно приобретя множество завистников и врагов. Одни знали его лично, другие даже не были знакомы с ним, но все только и ждали его падения с вершины — такова уж человеческая натура.

Я начала понимать Роберта лучше, чем во времена нашей близости. Он обладал великолепными манерами и был любезен с любым собеседником, независимо от его социального положения. Эти манеры порой не позволяли оценить всю мощь его натуры и расчетливый ум. Он был довольно вспыльчив и в гневе мог быть страшен. В его жизни было много тайн, но те, кто подходил к нему без камня за пазухой, не рисковали ничем. Однако, разумеется, он всегда был настороже, даже в отношениях с королевой. И если на ее отношение к любви повлияли грустные воспоминания, то и у Роберта, как и у королевы, тоже имелись свои семейные трагедии. Его дед, финансовый советник Генриха Седьмого, был в свое время обезглавлен (брошен на съедение волкам, вот как это называлось по-настоящему), дабы успокоить недовольных налогами, которые определял король, а собирали Дадли и Эмпсон. Отца Роберта отправили на плаху за попытку посадить на трон леди Джейн Грей и своего сына Гилфорда. Поэтому неудивительно, что Роберт не давал шансов своим недругам и не собирался подставлять шею под топор, как его предки. Впрочем, Елизавета терпеть не могла смертных приговоров и редко подписывала их, даже своим врагам. Так что и в самом худшем случае Роберту вряд ли приходилось опасаться за свою жизнь.