Избравший юдоль зла.

Сутра Черного Лотоса

Хирата шлепал по лужам двора полицейской управы, озирая из-под зонтика сгрудившихся под дождем людей. Интересно, что привело их сюда, да еще в такую погоду? Попав под навес основного корпуса, он отдал зонт привратнику и прошел в приемную. Там было еще больше народу — люди стояли, привалившись к колоннам, сидели на полу. Кто-то попыхивал трубкой под гомон разговоров — в теплом спертом воздухе висел густой дым. Несколько досинов следили за порядком. Хирата протолкался к возвышению, на котором восседали секретари.

— Зачем здесь столько народу? — спросил он главного секретаря.

Утида ухмыльнулся:

— Это те, кто откликнулся на ваш запрос по поводу умершей женщины и ребенка из храма Черного Лотоса.

— Как, все? — Хирата, который пришел узнать, дали ли поиски какие-нибудь результаты, потрясенно оглядывал зал.

— Все до единого, — сказал Утида, — включая тех, кто снаружи.

Новость о том, что человек, давший объявление, прибыл быстро распространилась от передних рядов к задним. Люди обступили Хирату, размахивая руками и выкрикивая мольбы.

— Тихо! — осадил их он. — Вернитесь на место! Я приму каждого, но в свое время.

Усилиями и увещеваниями досинов народ вскоре выстроился в извилистую очередь. Хирата тем временем занял место на возвышении. В толпе то тут, то там виднелись бритые макушки самураев, хотя преобладали простолюдины. Хирата попытался сосчитать людей по головам, но после сотни остановился. Маловероятно, чтобы все они были связаны с загадочными жертвами.

Первой посетительницей оказалась немощная сгорбленная крестьянка. Встревоженно глядя на Хирату, она сказала:

— В прошлом году мой взрослый сын ушел в секту Черного Лотоса. С тех пор я не видела его и не получила от него ни весточки. Что с ним, он умер?

— Простите, не знаю, — ответил Хирата. — В пожаре погибли женщина и маленький мальчик. В объявлении это указано.

— Я не умею читать, — сказала женщина. — Мне сказали, вы ищете тех, чьи близкие не вернулись из храма.

— Нет. Мое расследование не касается взрослых мужчин. — До него дошло, что смысл послания исказился при передаче из уст в уста среди малограмотного люда.

— Значит, сын может быть жив. — Морщинистое лицо крестьянки озарила надежда. — Вы поможете мне отыскать его? Прошу вас!

— Я попытаюсь. — Хирата записал имя женщины, адрес, имя и возраст сына. Потом он встал и обратился к толпе, разъяснив суть объявления и дав описание жертв. — Все, кто ищет людей с другими приметами, должны прийти позже и заявить о пропавших в полицию.

По толпе пробежал разочарованный ропот, но никто не покинул очереди. На возвышение поднялся мужчина с грубоватой наружностью человека, занятого тяжелым трудом.

— Моя дочь пропала, — сказал он.

— Сколько ей было лет? — спросил Хирата.

Не успел тот ответить, как его отпихнул самурай плотной комплекции и заявил:

— Больше я ждать не намерен! Я требую, чтобы меня выслушали немедленно!

— Вернитесь на место, — приструнил его Хирата. — И дождитесь своей очереди.

— Мой трехлетний сын исчез этой весной. — Самурай, чью одежду украшали гербы с цветочным орнаментом — признак верности дому Канэ, не двинулся с места. — Моя жена пошла с ним за покупками в Нихомбаси и потеряла в толпе. Лавочники видели, как три священника Черного Лотоса сажали мальчика в паланкин. Они похитили моего сына!

— И мою дочь тоже! — воскликнул рабочий. — Она играла на улице. Бонзы и монахини постоянно там крутятся, зазывают людей вступить в секту, раздают детям сладости. В тот день они, уходя, забрали с собой мою девочку.

— Вы это видели? — спросил Хирата, заинтригованный смелостью обвинений.

— Не только у нас пропадали дети после появления членов секты. Всем известно, что Черный Лотос ворует детей, — ответил рабочий.

Из очереди раздались выкрики:

— Они и нашего ребенка похитили!

— И моего тоже!

— И моего!

Хирата потрясенно застыл. Едва ли было возможно, чтобы секта оказалась замешана в стольких исчезновениях. Неужели все эти люди стали жертвой массового помешательства?

— Когда я отправился в храм на поиски сына, служители вышвырнули меня вон, — продолжал самурай. — Я и в полиции был. Мне сказали, что дело ведется, а оно так и осталось лежать. Я пришел сюда, надеясь на вашу помощь.

Хирате стало жаль самурая, чей сын, судя по заключению доктора Ито, был одного возраста с погибшим мальчиком. Он записал имя отца и прочие сведения, а потом повернулся к Утиде.

— Похоже, я здесь застрял навечно. Вы мне не поможете?

— Помогу, разумеется.

Тогда Хирата объявил:

— Все, у кого пропали дети и кто обвиняет в этом Черный Лотос, встаньте в новую очередь.

Толпа разделилась на две почти равные части. Хирата припомнил историю, которую Сано рассказал ему утром, — историю о монахе, обвинившем Черный Лотос в захвате и заточении людей. Он решил, что Сано будет интересно узнать, какое развитие она получила.

Следующие несколько часов Хирата и Утида опрашивали пришедших. Многие заявляли об исчезнувших родственниках, не имеющих вообще ничего общего с жертвами, — просто затем, чтобы подать жалобу на секту Черного Лотоса.

— Почему же в таком случае полиция не занялась этим раньше? — спросил Хирата Утиду.

— Может, они не знали о сложившемся положении, — ответил секретарь. — Я и то слышу об этом впервые, а ведь думал, что в городе от меня ничего не скроется.

Расспрашивая горожан, Хирата выяснил, что большая их часть докладывала об исчезновениях патрульным досинам, не приходя в полицейское управление. Возможно, высшие чины еще не читали отчетов и не смогли оценить масштаба проблемы или увидеть связь между происшествиями. Сам же Хирата, зная о процветании мздоимства в полицейской среде, заподозрил простую утайку сведений.

К обеду Утида составил список из сорока пропавших мальчиков. Что касалось молодых женщин, заявлений было не счесть. Однако никто так и не опознал найденный на теле жертвы нефритовый амулет. Очереди, казалось, не будет конца — едва люди выходили наружу, как со двора подтягивались новые. Тяжело вздохнув, Хирата поприветствовал следующего горожанина. Это был плотник лет тридцати с небольшим. Ящик с инструментом он принес с собой. Глаза и углы рта мужчины были опущены, придавая лицу скорбное выражение, в стриженых волосах кое-где застряли стружки. Едва взглянув на амулет, он заплакал.

— Его носила моя жена. Он достался ей от деда — резчика по нефриту. — Плотник вытер глаза заскорузлой ладонью. — Тиэ обычно держала его на шнурке, повязанном вокруг талии, говорила — на удачу…

Хирата обрадовался бы, если бы не сострадание к мужу женщины.