Столицу королевства Арарг окружали три линии укреплений, не сводившихся к банальным крепостным стенам. Тут поработали придворные маги, сумевшие сплести тончайший силовой полог, замыкавшийся на любом, кто пытался в обход ворот попасть в город. От бедняги оставалась лишь горстка пепла. Или обуглившийся скелет, если соприкосновение было мимолётным. Вещественные доказательства действенности данного вида защиты — обгоревшие птичьи тушки — периодически тачками вывозились в ближайший овраг.

Были у Гридора и пушки, разнокалиберные, прятавшие жерла за умело замаскированными бойницами.

И агейры. Живя в Гридоре, я до смерти боялась попасться такому существу. Они были тут чем-то вроде собак: в столице обосновалось много военных, привыкших во время службы иметь дело с ручными демонами и не желавших расставаться с ними в мирной жизни.

Агейры преданнее любого пса, надёжны и неподкупны. Справиться с ними можно только с помощью пули, желательно заговорённой или из специального сплава. Стрелы и арбалетные болты их не берут: слишком толстая шкура и слишком быстро восстанавливаются ткани. Да и стрелять нужно в глаза, либо в место сочленения головы с шеей. Второй попытки не будет, просто не успеете: рассвирепевший демон разорвёт вас в клочья. В прямом смысле этого слова. С двумя рядами острых, как бритва, зубов, каждый с человеческий палец, это не составит труда.

Впервые я увидела агейров именно тогда, у городских ворот. Парочка этих созданий дремала по обеим сторонам поднятой решётки, положив кошачьи морды на лапы.

Даже не знаю, вывели ли ангерцы этих демонов, или их такими создала природа. Чёрные, гладкошерстные, размером с крупного телёнка. Тело — собаки, но всё в складках, чтобы сложно было ухватить зубами или пырнуть ножом, морда и хвост — пантеры. Когти, как у всякого порядочного демона, в наличии, так же как и крылья. Во сне они так забавно подрагивают…

Один из агейров лениво открыл один глаз, и я вскрикнула, чуть не упав с коня. У живого существа не может быть пылающих алых глаз. Зрачок практически отсутствовал и тоже был не чёрным, а тёмно-синим, вертикальным, кошачьим.

Хозяин успокоил меня, сказав, что агейры никогда не нападают без причины, тем более, при хозяине.

Солдаты приветствовали норна странным, видимо, специфичным агерским жестом — приложенной к левому плечу ладонью левой руки.

Младший офицер стражи, вытянувшись во фронт, бодро выпалил: «С возвращением в Гридор, мейдир коннетабль!». Хозяин ответил кивком и скользнул глазами по стражникам. Один из них поспешно отшвырнул ногой пустую бутылку. Норн промолчал, ограничившись осуждающим взглядом: для выпивки на рабочем месте ещё слишком рано.

Улицы Гридора, словно ветви, разбегались от ствола — бульвара Созвездий, стрелой пронзавшему его с юго-запада на северо-восток и оканчивавшемуся дворцом Его величества Никотаса Второго. Полное имя монарха было гораздо длиннее, но я никак не могла его запомнить. Кажется, что-то вроде Никотас Трумер Шион Торрес альг Хаир. Любопытно, называет ли его кто-нибудь полным именем? Хозяина, к примеру, никто не называл.

Норн жил в фешенебельной части города, привыкавшей к королевскому дворцу. Люди попроще селились ближе к воротам.

Улочки были странные, то расширяющиеся, то опять сужающиеся, вечно перегороженные тележками торговцев или каретами норнов. Радовало, что у дворца эта паутина распутывалась, давая возможность спокойно разъехаться двум экипажам.

Мне всё было интересно — как-никак, первый выезд в большой мир. Я успела отвыкнуть и от городского шума, и от людской толпы, и от специфических запахов. Что я видела — замок, деревня — и так по кругу. А тут ещё и столица…

Гридор казался огромным прожорливым зверем, заглатывавшим в своё чрево зазевавшихся жертв. Я родилась и выросла совсем в другом городе, не обладавшим такой гнетущей атмосферой.

Вглядываясь в лица прохожих, заметила, что среди них были не только араргцы. Хотя их, безусловно, большинство. Очень много полукровок с разноцветными волосами, есть жители низинных земель, коренастые, широкоплечие.

Араргцы, те, которые не норны, и не полукровки, — высокие, тощие, смуглые и напоминают птиц. Обладателей пепельных или даже русых волос среди них я не заметила, зато цвет глаз поражал разнообразием. Всё-таки они — совсем не такие, как мы, обитатели долины Старвея.

Мы двигались очень медленно, хотя хозяин, наверное, мог с лёгкостью расчистить себе дорогу. Он ведь коннетабль — в моём понимании, занимающий высокий пост человек, иначе стали бы солдаты отдавать ему честь? И не только те, у ворот, а и обычные патрули городской стражи, и даже солдаты в увольнительной, толпившиеся у дверей кабачка.

Наконец остановились перед шикарным особняком. У ллора Касана такого не было, по сравнению с этим мой несостоявшийся жених жил в жалком домишке.

Особняк старый, из потемневшего известняка, с гербом Тиадеев над входом. Моё новое пристанище на ближайшее время.

Где же меня поселят? На чердаке, в каморке под крышей?

Пока выбежавшие на громкие окрики слуг хыры носили вещи, мы не двигались с места. Управились они очень быстро, всего за пять минут, но, видимо, чем-то всё равно вызвали неудовольствие хозяина, который лениво прошёлся плетью по спине ближайшего раба. Тот даже не поморщился, воспринял наказание, как должное, и подобострастно кланяясь, придержал норну стремя.

Хозяин спешился и подозвал вышедшего встречать его управляющего (или как там называется тот, кто ведёт хозяйство и контролирует слуг?). Пока они что-то обсуждали, я вертела головой, впитывая в себя новые впечатления. Не все они оказались приятны: ухо уловило чьи-то мольбы о пощаде. Кричала женщина. Я увидела её в просвете улицы спустя пару минут: женщину со связанными руками куда-то волокли двое араргцев. На спине, поверх разодранной одежды, болталась табличка.

Они направлялись к нам, и я непроизвольно зажмурилась, чтобы не видеть лица несчастной.

— А я бы на твоём месте посмотрел, — ворвался в мои мысли голос хозяина, и в следующее мгновение его руки насильно вернули мне зрение. — Полюбуйся, что случается с рабами, обманувшими доверие хозяев.

— Эй, — он знаком остановил мучителей несчастной, — что она натворила?

— Воровка.

Женщина неожиданно затихла, глаза радостно блеснули из-под спутанных волос. Найдя в себе силы подняться, она метнулась к норну и, повиснув на руках палачей, в мольбе простёрла к нему покрытые багровыми синяками руки:

— Да продлят боги ваши дни, мой норн! Смилостивитесь, скажите им, что Наира никогда не брала чужого! Вы же часто бывали у хозяина, должны меня помнить. Я торха сеньора Манеуса, та самая, что хорошо танцует. Вам ведь нравились мои танцы?

— Наира, говоришь? — он подошёл к ней и взял за подбородок. Женщина постаралась улыбнуться, хотя по всему было видно, что далось это ей с трудом. — Вот уж не ожидал… Образцовая торха, ласковая, предупредительная, умная…

— Мой норн, умоляю, не позвольте им убить меня за то, чего я не совершала!