Он не знал о ненависти Тулина. Афганец не был на стороне Агеева, как и на стороне Капитана. Тулин был сам по себе и представлял смертельную опасность. Взрослый опытный боец – это не импульсивный мальчишка, играющий в войну. Пусть безмерно жестокий, порой непредсказуемый, но мальчишка.

Сила действительно порой смеется над всем. Только Агеев данной силой не обладает. А Тулин обладает. Гуров ошибся в нем изначально и продолжал ошибаться.

Они остановились в тихом пустом переулочке у скромной деревянной двери, над которой была вылинявшая вывеска «Кафе».

Где-то рядом Курский вокзал, определил Гуров, выходя из машины.

– В фарватере абсолютно чисто, – сказал Тулин. – Лев Иванович, ваши орлы потерялись.

Сыщик смерил афганца взглядом, промолчал. Но тот не унимался:

– Не держите за мальчика, господин полковник. На подобную встречу человек вашего ранга без прикрытия не ездит.

– Но и с пацанами не встречается, – вставил Агеев, открыл дверь. Гуров вошел первым, чего никогда в таких обстоятельствах не делал. Могли встретить выстрелом, не узнаешь, как легла карта.

За тремя сдвинутыми столами ели и из пили шесть человек, у буфетной стойки стояла официантка. Нет, в такой обетановке не убивают, решил Гуров, даже улыбнулся, молча прошел в дальний конец стола, где было три пустых стула.

Присутствующие поднялись, смотрели на элегантного, с седыми висками, мужика с интересом. Сыщик махнул на парней рукой, мол, сидите, занял место во главе стола. Тулину и Агееву, которые собрались занять места по бокам, сказал:

– Нет, уважаемые, вы сядете на той стороне. Не люблю, когда меня держат плотно. Я один, так хотя бы должен иметь свободу маневра.

Голос Гурова исключал возможность ослушаться. Свободные места были, Тулин и Агеев сели. Афганец налил себе в фужер водки, сыщик – минеральной воды и сказал:

– Вы желали встретиться, я пришел, выкладывайте. Я ужинаю дома.

Все смотрели на Толика. Он неловко дернул плечом, ответил:

– Разрешите выпить, господин полковник? У каждого свои привычки.

Услышав уверенный голос вожака, парни расслабились, некоторые рассмеялись, начали наливать. Тулину не нравилось, что Гуров смотрит на него, а не на Агеева. А сыщику не нравилось, что афганец не снял тяжелую кожаную куртку, свой плащ сыщик бросил на соседний стул.

Толик выпил, закусил, аккуратно отер губы салфеткой, начал говорить:

– Нас нервирует и очень удивляет ваш прессинг, господин полковник. Вся Москва знает, нашим районом занимается группировка Капитана. Мы, пацаны, не в ответе за их преступления. Вы фигура крупного масштаба, спасибо, что соблаговолили прийти. Чего дурака валять, мы не без греха, кто палатку ограбит либо прохожего, случается. У нас районное отделение милиции, участковые, оперы, они нас знают, одного посадили.

– И выпустили, – вставил Гуров. – Потерпевшие пошли в отказ. Я вашу позицию понял, однако не разделяю. Не тебе, Анатолий, решать, кто в МВД должен чем заниматься. Мой ультиматум прост, обсуждению не подлежит. Завтра вы явитесь в свое отделение, добровольно сдадите стволы, ножи, цепи, кастеты. Вы все на карандаше. Кто оружие не сдаст, пусть пеняет на себя. Шутки кончились. С группировкой Николая Иванова будет иной разговор.

Дальнейшие события спрессовались максимум в минуту. Автоматные очереди снесли витрину и нескольких человек.

Сыщик и афганец упали на пол одновременно. Свинец хлестал, словно упавший внезапно ливень. Положение Гурова было выгоднее, он лежал у стены, в «мертвой» зоне, куда пули не попадали. Два стола опрокинулись, тела мертвых, раненых и живых лежали вперемежку, казалось, их значительно больше восьми человек. Сыщик сжимал «вальтер», искал Тулина, увидел направленный на себя пистолет, покатился по полу, битому стеклу, выстрелил, целясь афганцу в плечо, тот выстрелил в ответ.

Гурову показалось, что его ударили ногой в правый бок, рука подогнулась, пистолет выпал. Несшийся с улицы свинцовый ураган прекратился так же внезапно, как и начался. На улице говорили в мегафон, сыщик слов не разбирал, медленно поднял пистолет. Тулин встал на колени, прицелился, держа пистолет двумя руками, с расстояния в несколько шагов промахнуться было невозможно. Гурову казалось, что афганец улыбается, мелькнула мысль: «Вот так это и бывает».

Неожиданно руки Тулина упали, Гуров услышал выстрел, но не с улицы, а из глубины кафе. Афганец с простреленной головой завалился на бок. По залу бежал Станислав, Котов и Нестеренко отстали. Гуров снова выронил пистолет, встал на колени, пытался подняться на ноги. Станислав уже сидел рядом, держал Гурова за подбородок, внимательно смотрел в глаза, спросил:

– Куда?

– В бок, помоги встать.

– Щас. – Станислав уложил Гурова на пол, ловко стянул пиджак, разорвал рубашку. – Навылет, по касательной! Тогда поднимайся и не прикидывайся! – Он обнял друга с левого бока, поставил на ноги.

– Надо остановить кровь, – сказал Котов.

– Там запасов немерено, наложи тампон и повязку, вези в Склиф, вели починить немедленно. Я гляну, чего творится на улице, и приеду, еще швы не наложат.

– Сукин сын… Сукин сын, – повторял Станислав, выходя на улицу, где четыре машины, девять бандитов были в плотном кольце группы захвата МУРа.

– Спокойно, граждане. Спокойно! – вещал полковник в форме. – Не занимайтесь членовредительством.

Оперативники группы захвата быстро, ловко разряжали автоматы, пристегивали их к кистям задержанных, сажали в машины и увозили. Подкатили две «скорые». Одна приняла Гурова и умчалась.

Врачи, оперативники и Станислав вошли в кафе. Из девяти сидевших за столом были ранены лишь Гуров и еще один парень, остальные мертвы. Толик Агеев схватил три пули, достаточно было одной, вошедшей в затылок. Станислав перевернул тело Тулина. Одна пуля пробила висок, другая – грудь.

– Это твоя? – спросил Котова Станислав, поднял «вальтер» Гурова и вновь убежденно заявил: – Мой начальник и друг – настоящий сукин сын.

Наложили швы, перебинтовали. Гуров устроил скандал, дежурный врач сдался, отпустил домой.

Гуров полулежал на заднем сиденье «Мерседеса», командовал:

– Слушай, двигай в прокуратуру. Все равно они меня дернут для объяснений. А так, боевой офицер прибыл с поля боя. Впечатляет.

– Федул такой впечатлительный. Обхохочешься. – Крячко взглянул на часы. – Поздно, но старый дятел, может, еще не спит.

Федул Иванович Драч встретил неласково.

– Я получил телефонограмму. Считаете, молодые люди, раз вы гвардейцы, так можно убивать десятками. Ответите. Проведем расследование, коли виноваты, ответите. И никакая дружба вам не поможет.

– Отвечу, Федул Иванович. Обязательно. – Гуров, поддерживаемый Станиславом, опустился на стул. – Прямо о сейчас. Сколько я вас знаю, господин помощник прокурора, слышу одно и то же: не хватает доказательств. Рецидивиста арестовать нужны доказательства, а заслуженного офицера привлечь можно и за просто так?