Смирнов и Гаврилов, стараясь сдержать смех, предпочли промолчать, а вот их товарищ решил высказаться по этому поводу.

– А что смешного? Мало ли в истории примеров, когда женщина влюбляется сначала в идею, а уж потом в ее носителя! – серьезным тоном заметил Шелехов.

– Да я не говорю, что смешно, – возразил на это хозяин постройки. – Просто до этого я как бы на готовое приходил. То есть девушек хиппи ни в чем убеждать не надо было, свободная любовь и все такое прочее уже находилось в их мозгу. А в этом случае я оказался словно проповедником, который обратил красотку в свою веру, а затем затянул в постель… Правда, с благими намерениями. Решили жить вместе. Но не в городе. Поселились здесь, в саванне. И, вы знаете, я ничуть не пожалел об этом! – Глаза старика при этих словах засветились молодецким задором.

– И это все из-за любви? – недоверчиво уточнил все тот же Шелехов.

– Любовь любовью, господин офицер, но есть еще и кое-какие обстоятельства, – заговорщическим тоном начал он и тут же продолжил: – Понимаете, здесь же марихуану можно выращивать хоть тоннами! И никто, абсолютно никто тебе и слова не скажет! Настоящий рай для хиппи! Правда, иногда случаются и неудобства…

– Вроде теперешнего наводнения? – на этот раз поинтересовался Смирнов, предполагая, что Смит наконец даст информацию не только о своей жизни.

– Я понимаю, что есть сезон дождей, – стал говорить тот в ответ. – Сколько их уже видел на своем веку в этих местах. Всякое бывало из-за этих ливней, но вот такого потопа при мне никогда не случалось. Правда, марихуана все равно росла. Но теперь с этим будет трудновато, боюсь, что наводнение испортило все мои труды этого года. Но я не унываю. А на кой хрен мне унывать, если запас «травки» у меня неплохой. Даже если новый урожай и погибнет, лично мне на год вперед хватит из старого запаса. А с голоду я не умру! Мне же еще американское правительство и военную пенсию платит. Живи, не хочу…

– Получается, что вы с женой не бедствуете. А то, что вокруг творится, вас мало интересует. Мы правильно вас поняли? – снова задал тон старший лейтенант, пытаясь вывести Эдварда на откровения по поводу туарегов.

– Жена уж точно не бедствует, – грустно усмехнулся старик. – Пять лет, как не бедствует. Умерла она. Ей бы еще жить да жить… А с другой стороны – хоть меня дряхлым стариком не увидела. У нас ведь с ней разница в десять лет была, но получилось так, что я ее пережил. Что до происходящего вокруг, то я действительно стараюсь не встревать. Хотя это вовсе не означает, что мне приходится быть в полной изоляции от внешнего мира. Эти туареги всю здешнюю идиллию портят, я их ненавижу.

– Кстати, а они не появлялись здесь в последние несколько дней? – Алексей решил перейти к атаке в своих расспросах.

– Нет. Они давненько сюда не наведывались. Их бы я встретил не выстрелами в небо, а чем-нибудь более серьезным, – заявил хозяин, параллельно пытаясь сообразить, не сболтнул ли он чего лишнего.

– А может, вы слышали что-нибудь о наших пропавших коллегах – британских и русских миротворцах?

– Нет, ничего такого не слышал. Да я и не общался давно ни с кем из местных. Ну, так, чтобы напрямую с ними…

Смирнов собирался уточнить, что означает в понимании Смита «напрямую», однако его опередил Шелехов, спросив о другом:

– А странностей никаких не замечали? Может, аномальные явления какие-нибудь? Или что-то в таком роде?

– Вы про огненный шар? – воскликнул старик.

– О нем, – подтвердил Михаил.

– Шар я точно видел, – задумчиво протянул седовласый хиппи. – И даже не один раз…

Все трое удивленно переглянулись, Гаврилов даже покрутил пальцем у виска, пока Эдвард смотрел куда-то вдаль.

– То есть как не один раз? – попытался растормошить его Смирнов.

– А то и есть, – спокойно ответил хозяин. – Было дело, сел я однажды с «косяком», закурил, все дела, и тут гляжу, огненный шар по небу полетел. Ну, думаю, ни хрена себе! А потом, смотрю, снова этот гад летит, а затем снова. И вот так три раза. Я даже не сразу понял, что это мне так сильно торкануло. Это же я три дня на одном месте обсаженный просидел, вот какая тут трава растет…

Такая трактовка миротворцев явно не устраивала, но новых деталей от причудливого пожилого американца они так и не дождались. Зато дождались вполне предсказуемого предложения. Алексей даже удивился, что оно было сделано так поздно, а не в самом начале разговора.

– Может, по «косячку», господа офицеры? – с улыбкой выпалил Эдвард. – Почувствуете полный расслабон! Вас ни туареги, ни огненные шары волновать не будут!

– Нет. Мы не можем принять ваше предложение, – ответил за всех командир.

– Ну, если не хотите «травки», то могу предложить вам домашнего виски. Я сам его изготавливаю. И пиво сам варю. Ну, так что скажете? Виски? Пиво? А может, и то, и другое?

– Нет, спасибо за гостеприимство в вашем собственном понимании, но алкогольные напитки нам тоже не положены. Даже не пытайтесь уговаривать, все равно никто из нас не согласится, – решительно запротестовал Алексей. – Мы находимся на службе, а это значит…

– Да когда служба была помехой для хорошей выпивки! – разозлившись, вскрикнул Смит. – Марихуана вам не нужна, пропустить по стаканчику вы не желаете. Так какого черта вы сюда приперлись, если не хотите составить мне компанию?! Отдайте сюда ружье и убирайтесь туда, откуда пришли!

Троица замерла в напряжении, ожидая, чем все-таки завершится дружелюбный, до последнего момента, разговор. Ружье, естественно, они отдавать не собирались.

– Папа, прекрати сейчас же буянить, – донесся из смежного помещения приятный женский голос, а через секунду оттуда появилась молодая красивая девушка. Она поприветствовала гостей и подошла к старику: – Что ты вытворяешь? Что за странная привычка тащить всех случайных путников к себе в собутыльники? Сколько раз мы с тобой говорили на эту тему и сколько раз ты клялся, что не будешь этого делать! И вот опять за свое. Папа, в конце концов я могу обидеться, и вот тогда посмотрим, что будет.

Седовласый хиппи слушал ее с благоговейным трепетом. И это не было с его стороны шутовством или чем-то напускным. Он действительно слушал ее, и ему явно не хотелось, чтобы девушка когда-нибудь осуществила свои угрозы.

– Послушай, Жаклин… – выдавил он из себя и замолчал, не находя слов для оправдания.

– Ты уже сто раз говорил «послушай, Жаклин», – заметила на это красавица. – А что изменилось в результате? Ладно ты сам привык к такому образу жизни, при котором «трава» и виски стали твоей повседневностью. Но зачем…

– Доченька, прости меня, ну, непутевый я, да, – не дал ей договорить старик. – Я постараюсь взять себя в руки.

Миротворцы, наблюдавшие за их диалогом, не могли поверить, что между собой общаются отец и дочь, уж больно не похожи они были друг на друга. И только если сильно присмотреться, можно было увидеть некоторые схожие черты.