куда для начала пойти. А потом еще и пригрозил! Если, говорю, вспугнешь Верзилу, сам за него сядешь… Короче, валить надо! От прокурора!

— В Камышевский?

— Верзила там! Точно Верзила!.. Я ведь с этим Веретенцевым ну очень вежливо поговорил… Простить не обещал!

— А Верзилу предупредить?

— Все возможно.

— Не доезжая до Лос-Анджелеса, значит?

— И даже до Парижа.

— Сколько их там?

— Ну Веретенцев Верзиле ключи давал, никого с ним не видел.

— Трое их там. Как минимум трое, и все вооружены.

— Спецназ нужен, а то мне снова дырочку просверлят… — Комов провел пальцем по одной заплатке на куртке и ткнул себя в грудь. — Для ордена!

— Типун тебе!.. А спецназ вызывать — это долго!.. Кулика поднимать надо.

— Да я уже позвонил, он сейчас будет. И Рома уже в пути… Можно я бронежилет поверх куртки надену?

— Можешь даже поверх прокурора!

— Где ж я такой бронежилет-то найду? С танка разве что снять.

Работа по убийству Катафьева очень помогла Степану в материальном плане. Мастера не только сдали Верзилу, но и подшаманили его старенькую «Волгу» за сущие копейки, машина смотрелась сейчас как новенькая и бегала резво. На ней опера и отправились в путь.

Глава 10

Дом кирпичный, одноэтажный, но немаленький, на высоком фундаменте. Собаки во дворе нет, забор относительно низкий, забраться во двор не составило большого труда. Степан с Комовым зашли с улицы, а Кулик с Лозовым — со стороны реки, через огород. Под прикрытием утренних сумерек подошли к самому дому. Тихо там, свет в окнах не горит, но дверь открыта. Может, кто-то из бандитов до ветру выходил, забыл запереть. Но как бы то ни было, Степан осторожно открыл дверь, глядя, нет ли между полотном и косяком натянутой проволоки. Вдруг бандиты решили установить растяжку.

Степан вошел в дом, прислушался, тихо. Даже не храпит никто. В гостиной полный бардак, одна часть посуды на столе, другая на полу, стул сломанный лежит, стекло в серванте разбито, накидка с дивана стянута. Людей не видно, но бутылка водки, запах перегара и табака указывали на недавнюю пирушку.

Вслед за Степаном в комнату втянулся Комов, за ним — Кулик. Одна комната примыкала к гостиной напрямую, к другим вел коридор, на который Степан и указал. Сам он вошел в ближайшую комнату. И увидел Верзилу. Он лежал в одних трусах, на спине, раскинув руки и повернув голову набок. Можно было бы подумать, что бандит спит, если бы не пулевое отверстие во лбу. И подушки под головой в крови.

Буслаева нашел Комов. Бандита также застрелили в его кровати, когда он спал. Все тот же почерк — дырка во лбу, подушка в крови. Драчев же застрелился сам. Он также лежал на кровати, но не вдоль, а поперек, фактически сидел, спиной прислоняясь к стене. Пистолет он держал двумя руками, во рту глушитель, как продолжение ствола, глаза открыты, стена в мозгах и крови.

Глаза мертвые, но предсмертный страх в них угадывался. Он с ужасом смотрел на своего убийцу, когда тот всовывал ему в рот ствол пистолета и нажимал на спусковой крючок. А как ему поднимали руки, как вкладывали в них пистолет, Драч уже не видел.

— Типа, сам застрелился? — с ухмылкой спросил Комов.

Они обошли весь дом, заглянули в подвал, но, кроме покойников, никого больше не нашли.

— Сначала дружков своих, потом сам, — кивнул Степан.

Покойники еще теплые, кровь не совсем свернулась, над покойниками даже витал запах пороха.

— А подружки где? — спросил Лозовой, поднимая с пола кружевной лифчик.

— Может, они по очереди носили? — усмехнулся Комов.

Степан с укором глянул на него. Верзила, Буслай и Драч еще те подонки, но их уже нет и никогда не будет, так что язык лучше попридержать.

— «Беретта» «девяносто два», — глядя на пистолет в руке покойника, сказал Кулик.

А Степан смотрел на вмятину на лбу Драчева. Похоже, кто-то с силой вдавливал в лоб ствол пистолета, не оснащенного глушителем. Одним стволом угрожал, а другой всовывал в рот. Пол грязный, и в обуви здесь ходили, и даже босиком с грязными ногами, но свежих следов не видно. На улице снег, с обуви бы на пол стекла грязная вода, но ее нет. Если не считать следов, которые оставил Степан и его опера. Они-то не разувались… Неужели киллер разулся? Или это был кто-то из своих?.. И этот кто-то ушел, оставив дверь открытой.

— Степан, что будем делать? — спросил Комов.

— А что делать, на «ноль два» звонить… Руками ничего не трогать, не ходить. Но смотреть, смотреть, запоминать.

Это чужая территория, убийство будут расследовать местные правоохранители, Битовский уголовный розыск попросят удалиться, и это в лучшем случае. А могут и привлечь, как подозреваемых.

— Там у Буслая кондомы валяются, — сказал Комов.

Такие же использованные презервативы нашлись и в комнате, в которой находился труп Верзилы. И еще Степан заметил сломанную застежку от бюстгальтера. Кто-то с кого-то с силой срывал лифчик. Может, в порыве страсти, а может, Верзилой двигало бешенство.

И в гостиной не просто бардак. На полу среди разбитой посуды валялась заколка для волос, на одном стакане Степан заметил следы губной помады. Вне всякого, пирушка проходила с участием прекрасных дам. И где же они все?

На веранде нашелся брошенный сапог со свежей грязью на нем. И еще Степан заметил одиноко стоящую туфлю с неотмываемым на ней слоем пыли и со стоптанным задником. Возможно, дама от кого-то убегала, один сапог она успела надеть, а другой нет, бросила его, сунула ногу в старую туфлю, так и выскочила из дома. Лозовой показал потерянную женскую перчатку, Комов — узорный шарфик.

Сотовая связь в поселке отсутствовала как вид, мобильные телефоны оказались бесполезными, но в доме присутствовал стационарный аппарат, с него и позвонили в местную милицию.

— Хорошо братва повеселилась, — выходя во двор, с ухмылкой сказал Комов. — Перед смертью.

— Может, проституток сняли? — следуя за ним, спросил Лозовой.

— Возможно, одну на всех, — пожал плечами Кулик.

— Два лифчика было… — неуверенно сказал Степан.

Не факт, что один бюстгальтер забыли этой ночью, может быть, бандиты каждый день баб водили.

— Одна или две, девочек искать надо, — сказал Лозовой.

— Зачем?.. — удивленно повел бровью Комов. — Зачем они нам?.. Верзила Катафьева убил, Верзилы нет, все дело можно закрывать.

— Можно закрывать, — кивнул Степан, доставая сигареты. — Но домой пока спешить не будем.

За воротами остановился «уазик» патрульно-постовой службы, проблесковые маячки включились одновременно с сиреной. «Светомузыка» тут же нервно оборвалась, а из машины вышли сотрудники —