Сотни людей оказались на небольших полях, окруженных со всех сторон высокими деревьями. Поля эти были для них маленькими, молчаливыми, изолированными и полными опасностей мирами. В них каждая тень, шорох или треск сломанной ветки таили опасность. Рядовой Шульц, Голландец, находился в одном из таких миров и не мог найти из него выход. Он решил щелкнуть трещоткой. После первого щелчка он получил ответ, которого не ожидал, – пулеметную очередь. Он бросился на землю и, направив винтовку в сторону, откуда прошла очередь, нажал на спусковой крючок. Ничего не произошло. Он забыл зарядить свою «М-1». Последовала вторая очередь, и Шульц бросился к ближайшему перелеску.

Он снова попробовал сосредоточиться и сориентироваться. Вдруг рядом треснула ветка. Шульца на мгновение охватила паника, но он тут же успокоился, когда рядом с ним появился его командир, лейтенант Джек Теллерди. «Это ты, Голландец?» – спросил командир. Шульц бросился к нему. Они вместе вышли к собранной лейтенантом небольшой группе. В группе были десантники из 101-й и всех трех полков 82-й дивизии. Первый раз с момента приземления Шульц почувствовал себя уверенно. Он уже был не один.

Теллерди шел во главе группы, которая веером следовала за ним. Через некоторое время они услышали, а потом увидели небольшой отряд, двигавшийся им навстречу. Теллерди щелкнул трещоткой и, как ему показалось, услышал ответный щелчок. «По мере того как мы сближались, – рассказывал Теллерди, – по форме их стальных касок стало понятно, что перед нами немцы. Потом произошел один из редких на войне курьезов. Группы миновали друг друга как бы в гипнотическом состоянии, не сделав ни одного выстрела. Когда расстояние между ними сделалось большим, темнота поглотила их, как будто их никогда не существовало».

По всей Нормандии в эту ночь происходили неожиданные встречи немецких солдат с парашютистами. Часто жизнь зависела от внимания и тех долей секунды, которые были нужны, чтобы сделать выстрел. В трех милях от Сен-Мер-Эглиз лейтенант Джон Велез из 82-й дивизии едва не наступил на немецкого пулеметчика. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Первым пришел в себя немец. Он в упор выстрелил в Велеза. Пуля попала в затвор винтовки американца, срикошетила и, царапнув руку, улетела. После этого оба разбежались в разные стороны.

Майору Лоуренсу Легару из 101-й дивизии удалось «отговориться». Где-то между Сен-Мер-Эглиз и «Ютой» он сколотил небольшой отряд и вел его в направлении места сбора. Он шел впереди. Внезапно его окликнули по-немецки. Легар не знал немецкого, но свободно говорил по-французски. Поскольку группа была за ним на таком расстоянии, что ее не было видно, Легар стал разыгрывать из себя фермера, объяснять, что он возвращается со свидания, и просить извинить его за нарушение комендантского часа. Говоря это, он отклеил с гранаты липкую ленту, предохраняющую чеку от случайного выпадения. Продолжая свой «рассказ», Легар выдернул чеку, бросил гранату и упал на землю. Он убил трех немцев. «Когда я вернулся к своему храброму отряду, – вспоминал Легар, – то увидел, что они успели разбежаться во все стороны».

Было немало забавных моментов. Находясь в темном саду в миле от Сен-Мер-Эглиз, капитан Лайл Патнам, один из батальонных хирургов 82-й дивизии, собрал свое медицинское оборудование и пошел в поисках выхода из сада. У лесопосадки увидел фигуру человека, который медленно приближался к нему. Патнам замер на месте и громким шепотом произнес пароль: «Молния». Вместо ожидаемого им ответа «Гром», человек вскрикнул: «Боже мой!» – повернулся и исчез, как лунатик. Доктор так рассердился, что даже забыл испугаться. В полумиле от этого места друг Патнама, капитан Джордж Вуд, капеллан 82-й дивизии, в одиночестве сидел на земле и непрерывно щелкал трещоткой. Ему никто не отвечал. Он в ужасе вскочил, когда услышал сзади голос: «Во имя Господа, падре, прекратите шуметь». Пристыженный капеллан последовал за парашютистом к месту сбора.

К полудню капеллан и хирург были в школе мадам Анжелы Левро в Сен-Мер-Эглиз и занимались своим военным делом, в котором форма и звания не имели значения: они были с ранеными и умирающими немцами и американцами.

Около двух часов ночи, когда до выброски основных сил оставалось еще более часа, многие авангардные группы уже находились рядом со своими объектами. Один из отрядов атаковал хорошо укрепленный опорный пункт, оснащенный пулеметами и противотанковым вооружением, расположенный в деревне Фокарвилль над плацдармом «Юта». Пункт имел важное значение, так как контролировал дорогу, проходящую вдоль плацдарма, по которой противник мог перебросить бронетехнику. Атаковать такой опорный пункт можно было силами не меньше роты, но в распоряжении капитана Клевеленда Фитцджеральда было всего 11 человек. Он решил атаковать, не дожидаясь подхода остальных. Начало атаки было успешным. Десантники 101-й дивизии достигли командного пункта. Командир был ранен, пуля пробила легкое. Падая, он успел убить стрелявшего в него. Это было первое сражение дня «D». Но затем американцы должны были отойти и дождаться подкрепления. Они не знали, что за сорок минут до них прямо на опорный пункт приземлились 9 других десантников, которые были взяты в плен. Пленные слышали, как проходил бой, а потом слушали игру немецкого солдата на губной гармошке.

Первые минуты и часы дня «D» были непростыми для всех, особенно для генералов. Это были люди без штабов, без связи, без подчиненных. Генерал-майор Максвелл Тейлор в своем распоряжении имел нескольких офицеров и только двух рядовых. «Никогда, – сказал он, обращаясь к ним, – таким малым числом людей не командовало так много начальников».

Генерал-майор Мэтью Риджвей был совершенно один среди ночных полей. В руке у него был пистолет, и он считал, что ему повезло. Как потом он вспоминал: «Пусть рядом не было друзей, но и противника тоже не было видно». Его помощник, бригадный генерал Джеймс Гевин уже принял командование 82-й дивизией и находился в нескольких милях от Риджвея среди болот в долине Мердере. Гевин и еще несколько десантников вытаскивали из болот мешки с оборудованием. В них были радиостанции, базуки, минометы и другое оружие, все то, что Гевину было совершенно необходимо. Он знал, что к утру «пятка» десантного пространства, которую ему предстояло удерживать, подвергнется мощной атаке. Стоящего по колено в воде генерала беспокоили и другие вопросы. Во-первых, он не знал точно, где находится, а во-вторых, не знал, что делать с ранеными, которые прибились к его группе и сейчас лежали на сухой земле рядом с болотом.

С час назад Гевин увидел вдалеке у воды красные и зеленые огни и послал своего адъютанта Хьюго Олсона на разведку. Генерал надеялся, что эти огни – сигналы сборных пунктов двух батальонов 82-й дивизии. Олсон не возвращался, и Гевин начал волноваться. Один из его офицеров, лейтенант Джон Девин, сняв с себя всю одежду, нырял на середине реки, разыскивая мешки со снаряжением. «Каждый раз, когда он появлялся на берегу, то выглядел как статуя из белого камня, – вспоминал Гевин. – Я не мог отделаться от мысли, что он представлял прекрасную мишень для немцев».

Внезапно из болот появился Олсон, весь испачканный илом и грязью. Он доложил, что огни, которые видны вдалеке, железнодорожные. Дорога проходит по высокой насыпи через болота. Это была первая хорошая новость за ночь. Гевин знал, что в этом районе проходит только одна железная дорога, которая соединяет Шербур и Карантан. Генерал почувствовал себя намного увереннее. Наконец он знал, где находится.