— Тише-тише, иди сюда, — он привстал и приобнял ее. — Тебе нужно поесть.

— Отвезите меня домой, — убедительным голосом сказала девушка. Она убрала руки с лица. Ее глаза будто бы находились в шаре, наполненном водой. Такие красные, замученные. — Пожалуйста! — снова неконтролируемые слезы, а руки крепко сжали руку Ханны.

Бернард стоял возле стены, пытаясь сообразить, как правильнее поступить. Ехать домой девушки или нет. Как она себя будет чувствовать, ведь в доме еще остался запах отца. А если она сойдет с ума? Что если Грейс сделает что-нибудь с собой?

— Поехали, — сказал Алекс, все это время, стоящий в дверном проеме. — Я заведу машину, а вы выходите.

— Ты с ума сошел? — Дэн вскочил с места и направился за парнем. — Предлагаешь кинуть ее на волю судьбе? Ей же станет только хуже!

Александр повернулся к парню уже на выходе.

— Ты считаешь, ей станет легче вдали от дома? — темноволосый задумался. — Вот именно поэтому я ее и повезу.

— Ты?

— У тебя со слухом плохо?

— Хватит, сейчас не до этого, — Берн вмешался в словесную перепалку.

Девушки вышли из дома через пять минут, быстрым шагом направившись к автомобилю. Грейс села на переднее сиденье, на прощанье, легким кивком поблагодарив друзей, которые не поехали с ней по ее же просьбе.

Всю дорогу до поместья Хенсли Александр следил за зеркалом заднего вида. Могло произойти все, что угодно.

— Спасибо, что довез, — отстраненно, словно бы находясь где-то далеко, сказала Грейс и вышла из “БМВ”. Несмотря ни на что и ни на кого, девушка шла к двери.

Огромный, когда-то безумно уютный дом, пугал ее. Она боялась сделать шаг вперед, ведь это значило, что пришлось бы один на один столкнуться с реальностью.

А какая она была — эта реальность? Стоило ли узнавать это? Ведь так удобно, на самом деле, закутаться в большое теплое одеяло и не высовываться наружу. Какая она, реальность эта, если в одночасье ей пришлось лишиться всего? Слезы вновь выступили на глазах, это удивляло: как будто еще было чем эмоции выражать, тело ватное и не хотело слушаться совершенно.

— Заходи, Грейс, — в голосе Александра ни злобы, ни нетерпения. В нем толчок к действиям, к суровой, но такой нужной реальности. Как бы не было больно, бегать вечно она не смогла бы, и Грейс это понимала. Девушка оглянулась на облокотившегося, на автомобиль парня, коротко улыбнулась и зашла, наконец, внутрь. — Не забывай о своих друзьях, они у тебя еще пока есть, — сказал блондин напоследок, не надеясь, что Грейс его услышит.

Девушка закрыла дверь за собой и, буквально, всем телом ощутила, как ее накрыла волна воспоминаний. Когда-то теплые и вызывающие ностальгическую теплую улыбку на лице, проникло внутрь подобно кому, и прожгло яростнее пламени, до черноты.

Вся любовь и искренность по отношению к другим, доброта — стоили ли они хоть чего-то? Думать об этом не хотелось. Не хотелось ничего. Грейс упала на колени и просто по-детски закричала от удушливой тьмы внутри. Удушливая боль убивала изнутри, разрушала все.

— Папа! — сквозь рыдания произнесла она. — Папочка, где же ты?!

Еще десятки раз она выкрикнула этот вопрос, но легче не становилось. Раздались шаги, где-то со стороны лестницы, но девушка не реагировала ни на что.

— Боже, деточка моя, — женщина подбежала. — Вставай же, пойдем.

Грейс медленно подняла свой взгляд и увидела перед собой Элизу. Женщина шестидесяти лет держала в руке мокрый от слез платок. Она помогла девушки подняться и проводить до кухни, где дрожащими руками налила стакан прохладной воды.

— Он ушел, Элиза! — прошептала Грейс. Женщина зарыдала. — Как мне жить? Что делать?

— Мне так жаль, — Элиза крепко обняла ее. — Ты обязана быть сильной, слышишь?!

Грейс прекрасно это понимала. Она понимала, что ей нужно было ехать в больницу, заниматься похоронами. И она поехала. Сколько бы боли ни было, ей просто нужно было отправить в последний путь отца с почетом. Элиза все время была рядом с девушкой, которую считала родной. Они вместе ездили по горестным местам, лишь бы утешить друг друга.

На похороны отца пришли все знакомые и друзья Раймонда. Военнослужащие отдали последнюю честь, выстрелив в небо несколько раз. Холодная и влажная земля навсегда забрала папу. Он больше не придет и не обнимет Грейс, больше никогда не подарит ей свою улыбку. Он не придет и не включит свет, и не прошептать ласковых слов. Его больше нет.

Грейс отпустила всю охрану и Элизу навсегда, хотя женщина постоянно звонила и интересовалась ее самочувствием. Девушка не подпускали к себе никого. А Мирэ, которая несколько раз пыталась связаться с подругой, безумно переживала все это. Ни Трис, звонящую почти каждый день.

Убитая горем Грейс находилась дома, никуда не выходила. Черное было не только на ней, но и в ней. Светлые эмоции растворились. Она не общалась с друзьями, которые звонили ей, писали и приезжали. Но двери дома Хенсли были закрыты, как и сама Грейс. Две мучительные недели, которые поволокли за собой тело умершей души. Никакого празднования дня рождения, выпавшего на это событие, не было. Девушка заперлась ото всех, не выходила даже в магазин.

Никто не решил бы всех дел, которые были на Раймонде, кроме его дочери. Принятие наследства, которое родитель предусмотрительно переписал на любимого ребенка. Это было трудно и как-то отчужденно. Столько событий произошло, но она словно находилась в каком-то вакууме, своей защитной капсуле, где белым на черном было высечено «папа не придет».

Спустя еще две недели Алекс попросил о встречи у Ханны. Они изредка переписывались по поводу состояния Грейс, но каждый раз Ханна ничем не могла обрадовать.

— Привет, — поздоровалась темноволосая, увидев за столиком Рэя. — Что стряслось?

— Это я тебя должен спрашивать, — в грубой форме начал он, как будто как-то по-другому умел. — Как дела у Грейс?

— Сложно сказать, — Ханна тяжело вздохнула. — Мы почти не общаемся, она погрузилась в работу. Взяла академ-отпуск, пошла на курсы по изучению бизнеса.

К ребятам подошла официантка и поставила на столик две кружки, которые Алекс заказал перед приходом знакомой.

— Я надеюсь, ты