Я даже вздрагиваю от одной этой мысли. Нельзя. Мы под запретом, но…

— Подождите, я объясню…

— Представь, как отреагируют Левицкие? И что будет с тобой и этим ребенком!

И я представляю. На доли секунды. Однако совсем другое. То, о чем я и мечтать не смею. А что если бы и правда я…

Но становится лишь больнее. Нет, с меня хватит!

К чему эти допросы? Подозрения? Обвинения? Попрошу Яна отвезти меня в обычную больницу, а не клинику Левицких. Ведь все, что связано с этой фамилией, проклято!

Поднимаюсь с кушетки. Резко и решительно.

Приду в себя — и закончу все! Оборву!

Моя миссия провалена. План не удался. Пора признать поражение и покинуть страну. Навсегда.

— Аборт! — приказывает врач, настаивая на своем. — Пока срок позволяет, — хватает меня за запястье, отчего морщусь с отвращением.

Понимаю, что это врач, но он… мужчина. Который в данной ситуации на меня… нападает.

Держусь, чтобы на меня в очередной раз не накатила паника. Придется признаться во всем, пока Каминский насильно меня на кресло не потащил.

И пусть он отчитается своей Александре, что…

— На самом деле, я вообще не беременна…

Но очередная резкая вспышка боли внизу живота не позволяет мне договорить. Да что происходит со мной?

Сгибаюсь чуть ли не пополам — и теряю сознание.

Глава 2

4

Ян

Минуты сливаются в часы. И тянутся мучительно долго. Плохое предчувствие разрывает внутренности.

Хочется ворваться в операционную, куда увезли Мику, и узнать, что происходит. Но из последних сил держу себя в руках.

Срываюсь лишь, когда появляется Каминский.

— Как моя Мика? — хватаю врача за рукав халата.

— Осторожнее с формулировками, — неодобрительно тянет.

Зря…

Игнорирую его слова и тон. Ведь я уже выяснил, что мы с Микой абсолютно чужие друг другу. Нас ничего не связывает, кроме… Моих больных чувств, черт возьми! Которые обострились сейчас. Когда я боюсь ее потерять.

— Как она? — повторяю громче и строже.

— Пришлось провести лапароскопию. Отходит от наркоза, — бросает доктор хмуро, но не вдается в подробности.

— Что с ребенком? — вырывается у меня.

— Нет никакого ребенка, — как обухом по голове.

Невольно вспоминаю, как Мика возилась с Даниэлем, пока я не ограничил их общение. Идиот! Она создана быть матерью. Как я раньше не понимал этого. Не мог разглядеть ее настоящую под дерзкой защитной оболочкой.

Теперь слишком поздно. Мика не переживет потери собственного ребенка. Сломается окончательно.

И виноват в этом я. Был слишком груб вчера. Спровоцировал нервный срыв и, как следствие…

— Выкидыш? — с трудом выжимаю из себя. — Я могу войти к ней?

Все наши ссоры и стычки отходят на второй план. Сейчас мне плевать, что у Мики есть Эд. Плевать, от кого она была беременна.

Имеет значение лишь она сама.

— Нет, — доктор преграждает мне путь. — Доминика солгала вам всем. Беременности нет. Никогда не было.

Очередной обман? Эта новость шокирует меня и в то же время… радует…

Продолжение фразы гинеколога проникает в мозг, будто сквозь туман.

— И, судя по анализам, вряд ли она наступит в ближайшее время…

— Что? — хриплю я.

— Не имею права утверждать на сто процентов, но… — мнется Каминский, а мне ударить его хочется, чтобы быстрее говорил. — У Левицкой были серьезные проблемы по женской части, которые усугубились воспалением, — делает паузу, словно скрывает что-то. — Сильное кровотечение, операция… Все это может негативно сказаться на ее репродуктивной системе. Не исключено бесплодие. Нужно длительное лечение. Но шансы на то, что оно поможет, ничтожно малы, — добивает меня врач.

— К ней можно? — рычу я.

Чувствую, что рядом должен быть. Успокоить, поддержать.

И солгать, будто все в порядке.

— Нет, лучше завтра, — чеканит Каминский. — Ближе к вечеру, — добавляет, отводя взгляд. — Пусть отдохнет. Не беспокойтесь, Левицкая под хорошим наблюдением.

Но все же нагло иду к палате, куда положили Мику. Доктор преграждает мне путь.

— Не входить, — чеканит он.

Но все же приоткрывает дверь, позволяя заглянуть внутрь. Мика под какой-то капельницей. Спит. Бледная и измученная.

Черт!

— Только не говорите ей… — с адским трудом выдавливаю из себя это роковое слово, — …о бесплодии.

Доктор кивает, а я уезжаю домой. Еще не зная, как сильно пожалею об этом.

***

На следующий день

Ян

— Даниэль, ты нужен Мике, — беру малыша за ручку и веду в клинику.

К моему удивлению, он слушается, хоть и не любит больницы. После смерти бабушки.

Я старался оградить Дана от всего, что может расстроить его. Но сегодня пришлось взять племянника с собой. Дома нет никого: Левицкие после обеда разъехались кто куда. Подозреваю, что сбежали… от нервного меня.

Осталась лишь Елена. Но ей я не доверяю после слов Мики.

Есть еще одна причина, по которой Даниэль должен быть сейчас здесь, со мной.

Он поможет успокоить Мику и отвлечет ее от главного разговора, которого я опасаюсь. Хочу максимально отсрочить момент, когда придется рассказать ей… о страшном диагнозе.

— К Доминике Левицкой, — резко бросаю, пересекая приемную.

Шагаю к палате и замираю на пороге.

— А ее нет, — звучит за спиной тонкий голос, а следом — глухой цокот каблуков. — Сбежала. Ищут.

Находясь в некой прострации, смотрю, как санитарка перестилает ее постель. Передо мной будто сцена из фильма, когда палату убирают после… смерти пациента.

Дрожь проходит по спине. Что за дурацкие мысли! Я настолько боюсь Мику потерять, что с ума схожу.

— Каминский где? — поворачиваю голову к догнавшей меня медсестре.

— Пошел в кабинет, чтобы вам позвонить, — щебечет поспешно и ресницами испуганно хлопает.

— Хреново звонит, — цежу негромко, чтобы Дан не услышал.

Как Мика говорила? Ребенок все чувствует.

Черт, зря его взял. Напугаю ведь, потому что эмоции в узде держать не могу.

Дверь Каминского открываю чуть ли не с ноги. Распахиваю громко и грубо.

— Левицкая где? — опускаю приветствие.

— Самовольно сбежала, — врач откладывает в сторону телефон и поднимается из своего кресла.

— Как она могла сбежать? После операции! Вы за дурака меня держите? — засыпаю его вопросами. — Где она? С кем уехала? Куда?

— После лапароскопии уже через пару часов вставать можно и ходить, — оправдывается врач.

Идиот, который «потерял» пациентку! Мику мою!

Убил бы!

Присутствие Дана немного остужает мой пыл. Боюсь малыша напугать. Поэтому контролирую свой тон.

— Вставать и бежать — разные вещи, не находите? — рычу раздраженно. — Вы говорили ей что-то? О ее здоровье? — прищуриваюсь с подозрением.

Мика хоть и колючая внешне, но от этой новости могла сломаться. И в отчаянии натворить дел.

— Кхм, — выдерживает время Каминский, но делает это зря, ведь я лишь сильнее закипаю. — На смене