немного, спросил:

– Правильно я говорю?

Народ молчал.

– Да вы что, не колхозники? Не советские? Это же ваше хозяйство, ваша жизнь. Ну, правильно?

– Правильно, правильно, – пробурчал кто-то из зала.

– Тогда давайте решать главный вопрос. О председателе колхоза. У нас, в райкоме партии, рассмотрели кандидатуру вашего молодого специалиста. Она человек грамотный, энергичный, честный. Наше решение: предложить ее кандидатуру на пост руководителя вашего хозяйства. Мы выражаем уверенность, что во главе с ней вы добьетесь успехов.

Кто-нибудь хочет выступить? Нет. Может быть, кто-то против? Тоже нет. Тогда давайте голосовать. Кто за?

Зал молчал. Не шевелился.

Поднялась одна рука и тут же спряталась.

– Никто не голосует за? Тогда давайте еще раз обсудим. Во-первых, она грамотный, образованный специалист.

– Какой образованный? – раздался у меня из-за спины голос. – Ни техникума, ни сельхозакадемии не кончала. Ездила на курсы – вот и вся грамота…

– А вы думаете у нас тут кругом одни профессора ходят и на работу просятся? Мы нашли для вас лучшего. У нее есть документ. Животноводство, севооборот, финансы – все это она изучала. Может быть, у вас есть лучше кандидатуры? Нет? Тогда голосуем. Кто за?

– А как платить будете? Деньгами или трудоднями?

– Конечно, деньгами. Она же служащей будет. Вот вы подоите корову – вам трудодень выпишут. Хорошо подоите – полтора дадут. А председателю за что? За то, что пять документов подписала? Да и с чего она жить-то будет? У нее, как у вас, хозяйства нет.

Голосуем. Кто за?

– Подождите голосовать. Все прежние председатели работали за зарплату. Поэтому и пропивали наше хозяйство, воровали из казны наши трудодни. Если бы тот председатель, который сбежал, работал за трудодни, он бы сегодня кукиш без масла получил, как мы. У него и на билет, чтобы удрать, денег не нашлось бы.

– Я думаю, надо прекращать прения, – опомнился райкомовский. – Вижу, начинается не наша агитация.

Кто за?

Ни одной руки.

Райкомовский заметно покраснел, расстегнул верхний крючок кителя. И вдруг как закричит:

– А ну, кто за, голосуй!

Мгновенно поднялось много рук.

– Считать не будем. Единогласно. Давайте поздравим нового председателя и пожелаем успехов.

Представитель райкома партии молча оделся и, не прощаясь, вышел из избы.

* * *

Враги всегда активнее друзей.

Не потому ль нам кажется извечно,

Что подлых и завистливых людей

Намного больше на планете сей,

Чем прямодушных, честных и сердечных.

Эдуард Асадов.

Домой мы возвращались подавленные.

– Вы будете писать об этом? – спросил я у компаньона.

– Да. Двадцать строк. Состоялось отчетно-выборное собрание. Председателем единогласно избран молодой специалист.

– А о том, как проходило собрание?

– Нет, не буду. Это не для печати.

Не знаю, что взбрело мне в голову, я спросил:

– Почему вы такой полный?

Мой попутчик не спешил с ответом. Задумался.

– Это история не сегодняшнего дня, – произнес он, наконец. – Случилась она сразу же после окончания войны…

Мой собеседник должен был поехать по служебным делам в Москву. Время стояло крайне голодное. Хлебные карточки. Продуктовые талоны… Даже дома нечего было есть, а в командировке и подавно. Сходил он на рынок, купил кусок мяса, попросил квартирную хозяйку нажарить ему котлет – на время поездки. Перед дорогой поел горяченького и – на вокзал.

В пути почувствовал себя отвратительно. Дальше – больше. Поднялась температура, начался жар. Попутчики забеспокоились – не зараза ли? Хотели сдать на ближайшей станции. Потом сжалились – какая уж была медицина в тех небольших пристанционных поселках в послевоенную пору!

В Москве прямо с вокзала отвезли в институт Склифосовского. Обследовали со всех концов. И обнаружили – прямо, как в фильмах ужасов, – что накануне он занимался каннибализмом. Ел, попросту говоря, человечину.

Загадки тут не было никакой. Выходит, перед командировкой продали ему на рынке не свинину или говядину, а людские останки. Из них-то хозяйка и нажарила котлет. Помнится, она еще ворчала, что мясо попалось какое-то необычное. Поел он тех котлет перед дорогой, поужинал ими в поезде и затем случился тот приступ.

Желудок ему, конечно, в клинике промыли. Изгнали даже малейший намек на съеденное мясо. Но что-то все-таки там осталось – после того случая мой компаньон стал набирать вес. На первых порах ему даже нравилось быть в бескормицу слегка упитанным – он тогда ни о чем еще не подозревал. Но процесс стал набирать обороты. И человек растолстел по-настоящему. Пытался заниматься спортом, много ходил пешком, голодал, сидел на диетах – не помогало. Стал замечать, что люди оглядываются на него на улице. Смирился. Принялся приспосабливаться к своей непрошеной полноте.

Я встретился с ним через несколько лет после нашей поездки в колхоз. К тому времени из-за своей полноты он бросил репортерскую работу. Устроился в крошечное, захудалое рекламное издательство редактором. На мизерную зарплату. Лишь бы сидеть на месте, не двигаться. Работал за письменным столом, не вставая.

* * *

Надо уметь переносить то,

Чего нельзя избежать.

Мишель Монтень.

Вместе со мной на моем линотипе набирал пожилой коллега. Он тоже был из тех, кто трудился в этой типографии еще при старом режиме.

У него – своя проблема. Недавно брата со всей семьей выслали в Сибирь. Он очень переживал и постоянно приносил мне самодельные стихи о Магадане – наподобие “двенадцать месяцев зима, а остальное – лето…”, заметки из местных сибирских газет о новых поселенцах-латышах, письма своих родственников.

Я думаю, ко мне он проникся доверием потому, что совсем недавно мы приехали из тех мест, где, может быть, сейчас находится его брат с семьей.

Любопытно, что через несколько лет мне, кажется, довелось побывать там, где поселились его родственники.

Тогда, уже журналист, я пробирался в Салехард. Геологи на своем вертолете подбросили меня до города с аэродромом. Но, увы, изба-аэропорт была битком набита народом.

Я ринулся за билетом. А мне: билетов нет и не будет. Стояло начало апреля. Аэродромы “поплыли” и пока снег не растает, самолеты не полетят.

Я к начальнику аэропорта: вот мое удостоверение, вот мои мандаты – помогите добраться до Салехарда.

– Я бы рад помочь, – сказал он, – но бессилен. Нет самолетов, нет рейсов.

Хотя, – вспомнил, – будет еще один борт – с мясом. Но это грузовой самолет… Хотите совет? Скоро сюда приедет секретарь райкома партии Берзиня разруливать ситуацию. Она могла бы посадить вас на этот борт.

– Берзиня? Латышская фамилия. Откуда у вас латыши?

– На восточном склоне Уральского хребта есть одно довольно известное село. Туда завезли ваших земляков, дали им землю,