Нет, Игоря трогать нельзя. Он нужен, как Хельги. Нужен там. Там, где важнее всего. А здесь… Здесь придется обходиться своими силами.

Не чувствуя холода, Магн прибавила шагу — она знала примерно, где обитает Вольф, вернее, чувствовала. Вопрос был в действиях. Что она сумеет сделать — ведь волшебство друида гораздо сильнее? Скорее всего — ничего. Ничего… Значит, бесполезно было убегать, изрезав руки, из дома, идти куда-то босиком по снегу? Бесполезно… Но и сидеть просто так Магн не могла. А поэтому — шла. И будь что будет! По голым ногам мела злая поземка, и колючие ветки елей больно хлестали по лицу. В черно-лиловом небе стояла луна — ярко-желтая, блестящая, напоминающая шаманский бубен. Девушка выбралась на шоссе и пошла прямо на Снольди-Хольм. Где-то там жил слуга друида. Где-то там. Вихрем проносились мимо машины: стремительные «СААБы», демократичные «фольксвагены», респектабельно-буржуазные «вольво». Кое-кто сигналил, заметив босоногую девушку, но большинство не обращало на нее внимания, здесь вообще никому ни до кого не было дела. Возможно, если б проезжал мимо Аксель на своем синем «СААБ», тот бы и тормознул, ведь он и собирался сегодня тут покататься, пока не встретил на Празднике Ральфа. Ну а уж там пошло пиво и прочее. Так и брела Магн пешком, не оглядываясь и не чувствуя, как замерзают ноги. Хорошо, идти оставалось недалеко — вон, за елками, Снольди-Хольм, дальние — кладбище, лес, еще какие-то домики… Где-то здесь. Быть может, даже вот в этом большом доме, в глубине замерзшего сада.

Оглянувшись по сторонам, Магн открыла калитку и подобралась к окнам дома со стороны сада…

— Нет, не знаю. Да, мы с ней вместе ехали, потом она вышла, а я дальше. А что? До сих пор домой не пришла? Родители ищут? — Ханс озабоченно присвистнул. Потом переложил мобильник в другую руку и почесал затылок. — А что, у них твой телефон есть, ну, у ее родителей? В клуб пришли? А ты чего там… А, аппаратура.

Нажав кнопку отбоя, Ханс немного посидел в постели — он уже спал, когда позвонил приятель, — затем, решительно отбросив в сторону одеяло, вскочил, задрыгал на одной ноге, натягивая джинсы. Чуть не упал — шатнуло в сторону, все ж таки еще не очень проснулся — хорошо, успел схватиться за подоконник. И отпрянул! Кто-то пристально смотрел на него с улицы синими, широко раскрытыми глазами. Опомнившись, Ханс схватил телефон… И медленно опустил трубку. Он узнал эту девушку. Магн. Но что она делает там, на улице, ночью? В одном платье и, похоже, босая. Схватив куртку, Ханс бросился к выходу…

— Помоги, — не входя в дом, тихо попросила Магн. — Мне нужно найти… Осмотреть все дома… Там зло.

— А… Может быть, тебе подойдут мои зимние сапоги?!

Ханс вытащил из-под лестницы обувь.

— И куртка… И… спортивный костюм. Не смотри, что старый, он теплый, с начесом…

Девушка поблагодарила кивком, сняла через голову платье. Ханс конфузливо отвернулся…

— Я готова, — быстро переоделась она. — Идем.

— Идем, — кивнул Ханс. — Тут у нас к тому же одна девчонка пропала…

— Да что вы так переживаете, найдется ваша Стигне. — Полицейский комиссар, неуловимо похожий на толстого сенбернара, уже устал утешать родителей. Дернул же черт задержаться сегодня на работе — писал годовой отчет, потом попытался разобрать старые дела, не заметил, как и засиделся до ночи. Только собрался уйти — эти пришли. Вернее, приехали — вон, под окнами, серебристый «рено» — их. Довольно молодая еще пара: он — светловолосый, высокий, с модной бородкой, настоящий викинг, она чуть пониже, тоже светленькая, со смешной, падающей на самые глаза челкой.

— Стигне Бьорд, пятнадцати лет, — диктовал мужчина дежурному. — Особые приметы — ярко-красная куртка с желтым кленовым листом на спине. Такой же шарф… Вечером ушла на праздник и так и не вернулась.

Комиссар вздохнул. Надо же — вечером ушла. Так чего же они ждут-то? Современную молодежь не знают? Наверняка девчонка у дружка в постели — где ей еще быть-то? Утром явится — здрасьте, вот она я, не ждали? Так оно чаще всего и бывает.

— Что вы говорите? — перебил комиссар. — В группе играла? Ну, ясно… — Он неожиданно ухмыльнулся, оторвал от стены клейкий листок, накарябал адрес: — Вот, можете съездить. Тамошний клуб. Репетируют, поди, вот и задержались.

Поблагодарив, родители вышли. Хлопнули дверцы, приглушенно рыкнул двигатель. Ну, конечно, их «рено».

Проводив отъехавшую машину глазами, комиссар покачал головой:

— И не спится же людям. — Он перевел взгляд на дежурного: — Ты все-таки скажи всем про девчонку, Ньерд.

— Уже сказал, — браво отрапортовал белобрысый Ньерд, молодой парень, едва начавший осваивать нелегкое ремесло полицейского.

— Молодец, — на прощанье кивнув, комиссар вышел. На улице, под окнами кабинета, ждал его старенький «ровер»-седан, коричневатый, неброский трудяга.

— Верный конь. — Комиссар похлопал его по капоту. — Не всем же на новых «рено» ездить… Да и не стоит никакой «рено» старого друга.

Заведя машину, потихоньку выехал со двора, покатил по улице, объезжая не убранные еще — ночь! — сугробы, а иногда и пробираясь прямиком через оные. Двигатель «ровера» урчал надежно и ровно, автомобиль пер, как танк, лишь слегка подбрасывало на ухабах — звякали в кармане наручники. Черт, забыл выложить. Да и стыдно уже в таком-то возрасте таскать в карманах всякую дрянь. Никак не расстаться со старой привычкой. А интересно, телефон в кабинете я не оставил? Нет, вот он, в кармане. В том, где наручники… Черт!

Мобильник вдруг зазвонил. Обычная простая мелодия — комиссар терпеть не мог всякие новомодные подростковые штучки.

— Да? Ну и что, что нет в клубе… Видели в автобусе… Угу… На Снольди-Хольм? Вышла на углу… Знаю… Так, может, уже и дома? Звонили? Не отвечает? Значит, на вечеринке, к утру явится. Ньерд, скажи, пусть не переживают, современная молодежь, она, знаешь ли… Уже сказал? Молодец… Слушай, ты в ту сторону никого пока не посылай, я как раз сейчас проезжаю мимо, загляну. Не за что. И тебя с наступающим.

Кинув телефон в карман, комиссар снизил скорость и свернул на лесную дорогу. Тормознул у автобусной остановки, выбрался из машины. Тишина. Темные, покрытые снегом ели, желтые звезды в аспидно-черном небе, луна… яркая такая, большая, светлая, и фонарей не надо. Впрочем, вот они — фонари — горят, ни один не разбит. Тропинка меж деревьев. А что это, у кустов, снег примят?.. Опа! Варежка. Шерстяная, серая с синим. По размеру — девичья или детская. А что там за лесом? Дом, вернее, блок квартир, недорогих, какие любят снимать студенты или влюбленные парочки. Гм, ну, ясно…

Комиссар достал из кармана мобильник:

— Ньерд, перезвони тем сумасшедшим, ну, родителям пропавшей девчонки. Спроси, были ли у нее варежки? Какие варежки? Обыкновенные такие, шерстяные, серые с синим. Жду.

А хорошо кругом. Звезды, луна, снег лежит — белый и мягкий — настоящее Рождество, сказка. Заехать, что ли, на праздник в Берген, к внучкам? Нет, пожалуй, лучше после, а Рождество встретить дома, как полагается, с кашей, с выпечкой — юлекакке и хворостом, ну и, конечно, горячий глекк из красного вина с пряностями.