— Да, — прошептала она, за что была награждена благодарным взглядом.

— Спасибо, — тихо проговорил Морган. — Обещаю, что ты не пожалеешь об этом. А теперь пойду открою дверь, — добавил он и исчез из комнаты так быстро, что Элли не успела произнести ни слова.

А потом началось самое страшное.

Осмотрев Рози, врач заявил, что девочку нужно срочно везти в больницу. У него возникло подозрение, что у девочки менингит. Услышав диагноз, Элли пришла в ужас. И дальше она все делала как в бреду, совершенно автоматически. До нее едва доходил смысл разговора Моргана и доктора. На обращенные к ней реплики она не реагировала. Когда врач уехал, безвольно позволила Моргану отвести себя к машине и усадить в нее. По извилистым деревенским дорогам они ехали в тишине: Элли пребывала в прострации, а Морган не отрываясь следил за дорогой.

В больнице их сразу окружили внимательные и заботливые врачи и медсестры. Элли прекрасно понимала, что она ничем не может им помочь. Ей оставалось только сидеть и ждать. В конце концов их проводили в палату Рози. Маленькая, беспомощная девочка лежала среди множества самых разнообразных трубочек и проводков, с помощью которых врачи следили за состоянием больной и давали ей лекарства.

Увидев дочку в таком состоянии, Элли почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. К счастью, рядом оказался Морган и подхватил ее. Он не выпускал Элли из своих рук до тех пор, пока она не ощутила, как силы возвращаются к ней.

— О, Морган! — прошептала Элли. — Моя девочка…

— Я понимаю…

Голос у него тоже дрожал. Посмотрев на него, Элли увидела бледного и измученного мужчину. Глаза его предательски поблескивали, выдавая с трудом сдерживаемые слезы, зубы были крепко сжаты.

— О, Морган… — повторила она.

На несколько мгновений они замерли в объятиях друг друга, не говоря ни слова, беззвучно делясь болью, страхом и отчаянием.

— Пойдем сядем, — нежно произнес Морган. — Тебе силы еще понадобятся. Боюсь, что этот день будет очень долгим.

Он оказался прав. Потом на смену долгому дню пришла долгая ночь. Время текло едва заметно. Только приход врача и медсестры показывал, что прошел один или несколько часов. Все они настойчиво предлагали выпить чаю, и Элли нередко соглашалась, но, когда чашку приносили, не могла сделать ни одного глотка.

Морган находился рядом с Элли все время. Сам он был замкнут, напряжен и мрачен, но всячески старался ее поддерживать. Всегда рядом, если она поднимала голову. Всегда готовый сделать что-нибудь для нее, если она попросит. Но так как ей ничего не нужно было, кроме его молчаливого сочувствия, он тихо сидел невдалеке.

На обоях в палате Рози были изображены Винни Пух и его друзья, веселые и улыбающиеся. Но каждый раз, когда Элли смотрела на них, сердце ее сжималось.

— Если что-нибудь с ней случится… — пробормотала Элли дрожащим голосом. — Никогда… Я больше никогда не смогу смотреть на Винни Пуха спокойно.

— Элли! Не надо!

Морган сжал ее свободную левую руку, а правой Элли держала маленькую ручку дочери.

— Ничего не случится! Все будет хорошо! Я только что нашел свою дочь и не могу ее сразу же потерять! Нет! Ни в коем случае!

Элли даже удалось улыбнуться в ответ на его страстную речь.

— А ты можешь… можешь мне это пообещать?

Сжав ее руку еще сильнее, он ответил:

— Нет. Не могу… Но если Рози похожа па свою мать, то она должна быть настоящим бойцом.

— Нет, она очень похожа на своего отца, — мягко заметила Элли. — Такая же упрямая.

— Правда? — Слабая улыбка, промелькнувшая по лицу Моргана, показала, насколько важны для него были эти слова. — Ну, в таком случае она справится. Она обязательно победит болезнь. Она должна!

Время шло. Состояние Рози не ухудшалось, что, по мнению врачей, служило хорошим знаком.

Морган всматривался в лицо дочери, пытаясь найти па нем малейшие признаки улучшения. Усталости он не чувствовал. Ему хотелось действовать, но он ничем не мог помочь и прекрасно знал это.

Оставалось ждать и надеяться.

— Может быть, ты мне расскажешь о Рози? — попросил он.

Элли подняла голову и посмотрела на него усталыми глазами.

— Что ты хочешь, чтобы я о ней рассказала?

— Все… С самого начала. Твоя беременность была тяжелой?

— Ну, мне трудно сказать… Не с чем сравнивать. Конечно, я плохо себя чувствовала по утрам. Часто уставала…

Зачем ему знать о том, как ей было плохо одной?

— Да и еще она решила появиться на свет в самое неподходящее, как мне кажется, время — в три часа утра.

— А как она ведет себя?

— Изумительно. Она практически никогда меня не беспокоила. Засыпала сразу же, как только я просила. Мне очень повезло с ней. Все давалось легко. Хорошо ела. Любила гулять. Радовалась, когда я ей напевала колыбельные песенки. Но больше всего она обожала купаться: брызгаться и плескаться. В итоге мыльные пузыри летали по всей ванной.

Элли отвела свой взгляд от Моргана, не в силах видеть грусть, появившуюся в его глазах. Она догадалась о ее причине: если случится непоправимое, у нее останутся воспоминания о дочери, а у него — нет.

— Скажи, ты ее планировала?

Неожиданный вопрос поразил Элли.

— Кого?

— Я говорю о беременности. Ты планировала…

— Нет! — с ужасом воскликнула молодая женщина. Еще, не дай бог, подумает, что она хотела с помощью ребенка навечно привязать его к себе. — Все было не так. Тогда у меня была жуткая головная боль, и я забыла принять таблетку. К тому времени, как я о ней вспомнила, было уже поздно. Когда обнаружилось, что я беременна, мне было чрезвычайно плохо, запаниковала не на шутку. Можешь мне поверить. Ибо прекрасно знала, что ты категорически против детей…

— Я так часто себе это твердил, что сам поверил, — неожиданно отозвался Морган.

Элли с изумлением уставилась на него, не в силах понять, о чем он говорит.

— Что ты имеешь в виду, Морган? Что значит «сам поверил»?

Он отвел глаза и стал смотреть в окно, но Элли не сомневалась, что за окном он ничего не видит.

— Потом, — резко бросил Морган. — Сейчас не время об этом говорить. Тебе и так тяжело.

— Нет! Объясни мне! Я хочу знать правду!

Сначала ей казалось, что он откажется говорить и промолчит. Но Морган тяжело вздохнул и покорно начал:

— Я узнал об этом, когда мне было около двенадцати лет. — Отсутствие каких-либо эмоций в его голосе произвело на Элли неприятное впечатление. — В то время я начал проявлять интерес к девочкам, и моя мать решила, что наступило время рассказать мне правду о моем отце и объяснить, почему он так сильно напился той ночью.