Лиззи

Когда я выступала в группе поддержки… Что? Да, я была в команде поддержки и в школе, и в университете. Прыгала, как заводная, и отлично крутила колесо. Что уж говорить о тряске моей первоклассной попки и об эффектном шпагате… Ну, не об этом сейчас. Так вот, когда я выступала в группе поддержки, то я всегда с невероятной гордостью и бешеным оптимизмом выкрикивала все наши речевки. Многие из них я самолично сочиняла и их с радостью принимали девчонки. Мне кажется, что я недалеко ушла от той веселой заводилы Эли, потому что именно сейчас я размахиваю руками в стороны и кручу задом в кабинете Томаса, выкрикивая только что сочиненную речевку:

— Кто супердетка? Я супердетка! Кто мегаклассный? Я эта мега! Видишь красотку? Хлопай красотке!

— Стоп! Пожалуйста, прекрати, Лиззи! Господи, я настоятельно прошу тебя заткнуться или хотя бы не орать так громко эту ересь!

Я останавливаюсь и смотрю на Томаса. Какой же он грубый и противный! Я, как последняя идиотка, бежала, сломя голову в кабинет Кента, чтобы поделиться своей радостью от подписания контрактов, а в ответ “0” поддержки! Как же я сразу не вспомнила, что ненавижу этого грубияна. Почему меня так и подмывало поделиться с ним моей радостью?

— Вот ты козел, Томас Кент, — шепчу я и разворачиваюсь, чтобы уйти из кабинета.

— Лиззи, прости. Просто я же говорил по телефону с клиентом, когда ты ворвалась ко мне в кабинет, размахивая бумагами и напевая все то, что взбрело к тебе в голову. Не обижайся.

И я бы, наверное, не обиделась на это раньше, а просто бы посмеялась, но не сегодня.

Понимаете, сегодня был очень трудный день. Эмоционально. Меня переполняло столько чувств, что мне необходимо было все это выплестнуть наружу и, почему-то, я была уверена, что Томас поймет меня. Ведь всегда понимал. Всегда принимал такой, какая я есть. С улыбкой или легким шоком, но принимал. А сейчас, услышав его грубости, я реагирую не так, как раньше. В груди что-то сильно сдавливает, горло будто опухает и нет сил на слова, даже на вдох нет сил. Глаза щиплет, а зубы сжимаются, издавая скрип, пытаясь сдержать плохо контролируемую печальную мимику. Мне просто хочется плакать. От обиды, от разочарования в Томасе, от напряжения, в котором я была весь день. И, пока он не увидел моих слез, я быстро выбегаю из его кабинета и мчусь к лифтам. Мне нужно быть подальше от Кента, подальше от офиса, подальше от всего того, что заставило меня сегодня так переживать. Да, я сильная и независимая, но я всё же жажду поддержки и понимания. И это очень больно, когда все это невозможно найти там, где был уверен, что тебя это ждет.

В парке немноголюдно, и я искренне этому рада. Сейчас я не в настроении смотреть на веселые и улыбающиеся лица. Сейчас я в печали. Мои руки немного потряхивает от непролитых слез, сковавших все тело, и я все время жмурюсь, пытаясь сдерживать эту дурацкую истерику. Видели бы меня сейчас Трамплы! Точно бы отказались вести дела с такой размазней.

Замечаю свободную скамейку и иду в ее направлении, надеясь отвлечься от нерадостных мыслей в моей голове. Какой же гад этот Томас, ведь прекрасно знал, что для меня это было непростым заданием, но я с ним справилась. Знал, что я очень нервничала и переживала. Знал, что я частенько веду себя неадекватно, когда меня не видят другие, доверяя свою эту сторону только ему. Знал, но всё равно меня обидел. Подумаешь, звонок с клиентом! Да у него по тысяче звонков с этими клиентами в день, а я у него одна. И подписание контрактов тоже происходит не так часто. И ведь знал, что несмотря на наши размолвки, я всё равно побегу со своими радостными новостями к нему. Я всегда это делала. И всегда он принимал меня такой, какая я есть. Что произошло сегодня? Откуда эта грубость? Что я ему сделала? Ощущение, что я совершенно не знаю Томаса Кента, и это до чертиков меня пугает. Неужели он совершенно не тот, за кого я его всегда принимала? Неужели я совсем не знаю своего мужа?

Пока я сижу в парке на этой немного шершавой скамейке и отвлекаюсь от печальных мыслей, надеясь, что не поставлю на своих брюках зацепки, в мою сторону идет важный белый голубь, будто что-то замышляя. Смотрю на грозную птичку, и замечаю, что вслед за ним идет еще целое войско пернатых. Серьезно, штук двадцать разнокалиберных голубей: и белые, и серые, и рябые, и совсем темные. Голубь все ближе, а я все настороженнее. Вот, что ему и его приятелям от меня нужно? Белый вожак подходит совсем близко ко мне и клюет в туфлю.

— Ты что, спятил? — кричу придурковатой птице, поднимая ноги на скамейку, пытаясь спасти свои прекрасные туфли. Я просто в шоке. Какого черта? Что за день такой? Даже голуби против меня!

— Просто я всегда кормлю их здесь днем, — смеется женщина, и присаживается рядом со мной, бросая этим диким тварям хлеб.

— Но мы с вами совсем непохожи, — фыркаю я, теперь еще больше ненавидя пернатых.

Женщина рядом со мной выглядит, как настоящая бездомная: вся одежда темная и изрядно поношенная, на голове странная шляпа, а на руках перчатки, обрезанные на пол пальца. Митенки, вроде, как-то так они называются. Совершенно бессмысленная вещица, ведь именно пальцы обычно замерзают первыми. Да и вообще, сегодня теплый денек, и женщина вполне могла бы и не надевать данный аксессуар. А еще, что самое кошмарное, за что хочется перестрелять всех этих птиц, этой женщине явно за пятьдесят. Конечно, я не сомневаюсь, что выгляжу сейчас не очень хорошо, всвязи со своей расстроенностью, но спутать меня с ней? Птицы, вы что, рехнулись?

Пока я смотрела на эту женщину, вокруг нас собиралось все больше и больше голубей. Я начала паниковать. А что, если их кто-то спугнет, они взлетят и начнут гадить на все, что находится рядом? Господи, они же могут нагадить на меня! Недолго думая, я вскакиваю с лавочки и убегаю обратно в офис. Уж лучше болван Томас, чем помет на моих волосах и одежде!

Томас

“Ваша мисс Купер просто совершенна. Я, наверное, готов горы свернуть, лишь бы она позволила к себе прикоснуться. До новых встреч”- его слова до сих пор пульсируют в моей голове, и их вряд ли что-то сотрет.

Я был уверен, что Лиззи справиться с Трамплами, что она произведет на них впечатление, но я совершенно не был готов услышать подобный комментарий от одного из братьев.

Я ходил из стороны в сторону возле зала переговоров, переживая не столько за контракт, сколько готовый в любой момент ворваться туда и защитить Лиззи, если Трамплы посмеют ее обидеть. Да, знаю, что это весьма глупо, но ничего не мог с собой поделать. И я был просто в бешенстве, когда один из этих похотливых извращенцев пригласил ее на ужин в ресторан, но его комментарий просто доконал меня.

Я с непередаваемой яростью отправился в свой кабинет, громко хлопнув дверью, надеясь, что смогу взять себя в руки и успокоиться, но попросту не успел: счастливая Лиззи ворвалась в мое помещение, и начала радоваться, как ребенок. А я все еще был взбешен. И обидел ее. Я на самом деле, не понимал, что говорю, пока не произнес те слова. Стоило мне увидеть ее выражение лица, и я тут же понял свою ошибку, но было поздно. Лиззи меня уже не слышала, эмоционально закрываясь на все существующие замки. Да, я в полной мере почувствовал себя в этот момент придурком, но еще большим козлом я почувствовал себя тогда, когда она убежала из кабинета в явно расстроенных чувствах. Я громко выругался и пошел за ней, но не обнаружил Элизабет на рабочем месте. Ее вещи лежали нетронутыми, но сама Лиззи словно испарилась. И я снова почувствовал себя настоящим идиотом. Отлично, Томас, ты умеешь все испортить!