Бред. Правда? Но лучше у меня вряд ли получится объяснить то, что я чувствовала в тот момент.

— Я оставлю вас, девочки. Почирикайте без меня, — поднялась мамаша Олдри, поставила бокал на столик и, не иначе как по привычке, поправила Лискину прическу. — Позовите меня, когда закончите.

Лиска едва заметно кивнула, похоже, услышав в этой просьбе гораздо больше, чем доступно было мне.

Но даже когда мы остались одни, говорить было совершенно не о чём.

Спросить: «Как ты?» И так видно, что не очень… Чёртова вселенская несправедливость.

Такие, как Лиска, не приспособлены к выживанию. Родись она в нормальной семье — выросла бы примерной дочерью, а после стала бы замечательной женой на зависть всем. Покладистая и исполнительная. Прощала бы мужу попойки с друзьями и любовницу на другом конце города. Растила бы детей и вышивала лентами и крестиком…

А так… Слепила Олдри из Лиски, как из мягкой глины, то, что нужно было ей, и теперь пользуется плодами трудов своих.

— Зачем ты здесь? — спросила сестра, не выдержав напряжённого и неловкого молчания и глядя куда-то в противоположную от меня сторону.

Я помолчала ещё несколько секунд, прежде чем сказать:

— За тобой пришла.

Сейчас нужно было бы сказать, что теперь я не бедная и безродная воровка без права даже на собственную жизнь. У меня есть перспективы и человек, за спиной которого смогу спрятаться не только я, но половина Квартала Семи Висельников. Что у меня есть имя. Правда, пока я не доказала, что имею на него право, пользоваться им не могу. Как и наследством Ролденов. Но оно у меня есть. И когда- нибудь я отвоюю и все права, которые мне полагаются по наследию крови и рода. Могла бы даже сказать, что всё это и её настолько же, насколько моё…

И вообще, она сможет купить дом, найти себе нормальную работу, может даже создать семью, о которой мечтала в далёком детстве.

— Зря, — поморщилась Лиска, допив одним махом вино и грохнув бокалом о стол так, что хрустнула и отлетела тонкая ножка. — Жаль, что он тебя не убил. Тот маг.

У меня аж дыхание перехватило от такой искренности.

— Неожиданно, — хмыкнула я, понимая, какой идиоткой сейчас выгляжу. — И давно ты мне надгробия выбираешь?

Лиска поморщилась и резко повернулась ко мне. На её щеках, то ли от злости, то ли от вина, заалел лихорадочный румянец, а отражающееся в глазах пламя единственной свечи казалось тем огнем, что всё это время выжигал её изнутри.

— Тебе всегда везло больше, Шустрая Кэт. Тебя больше любила мать, тебя купил Сэм и обучил воровскому ремеслу… — ну, это как раз сомнительное везение… — и только я понадеялась, что мир от тебя избавится руками того мага, как ты выдралась из Висельников и стала жить припеваючи. Почему ты?! Почему?!!

Последние слова она уже кричала так, что я поморщилась не от смысла слов, а из- за её писклявого от напряжения голоса.

— Меня Единый любит, — сказала я, понимая, что только себе настроение испортила, придя сюда. — Ты бы в Храм ходила, свечки ставила, как я, смотри и тебе бы где повезло… Думаю, ответ на свой вопрос я знаю и так, но всё же спросить должна. Для очистки совести, так сказать. Ты хочешь, чтобы я выкупила тебя у мамаши Олдри?

Я и правда понимала, что она лучше яда выпьет, чем примет мою помощь. Но всё же…

— Нет! — выплюнула она то, что я, в принципе, и готова была от неё услышать.

— Ну и ладно, — встала я со стула. — Сколько стоит час твоих услуг?

— Не твоё собачье дело!

— Вот и чудненько, — я вытащила из кармана сребреник и бросила на столик. — Сдачу не ищи. Купишь себе ленточек.

С этими словами и вконец испорченным настроением я направилась к выходу. И уже у самой двери сказала, не оборачиваясь:

— Дура ты, Лиска. Ведь могла ненавидеть меня сколько угодно, но шанс на нормальную жизнь всё же не упускать. Я не упускаю ни одного. Единый любит тех, кто хватается за любой подвернувшийся случай. Потому и помогает мне. Но ведь тебе так удобней. Винить меня вместо того, чтобы поднять задницу и сделать что- то для самой себя, — я поморщилась и добавила. — Скажешь мамаше, что наша с ней сделка не состоялась.

Это, конечно, жизни ей не упростит. Потому что, уверена на сто процентов — наш с ней разговор и так подслушивали изо всех щелей. Но…

А всё-таки какая-то польза от этого похода в «Райские птицы» была. Я избавилась от «резинки», которая меня сдерживала всё это время.

И всё же вернуться так сразу домой я не могла. Нужно было успокоить нервы. Лучше всего это было бы сделать, пропустив с друзьями по стакану тасаверийского виски у дядьки Рохаса. Но друзей под боком не наблюдалось, и искать их сейчас не было ни настроения, ни сил. Потому я отправилась к Рохасу сама. Заодно узнать, чем нынче живут Висельники и нижние кварталы в целом.

Спешить мне было некуда. На душе паршивенько. Настроение — хоть в петлю лезь.

Хотя нет. Как говорила мать моя, петля над нашим братом всегда висит. И самым глупым поступком в жизни будет самой в неё сунуть голову. В первую очередь потому, что последним. Как говорит Дорк, плохой выход только из гроба…

Так что если уж невтерпёж сунуть голову в петлю, то пусть это будет голова твоего врага.

Летняя жара становилась всё нестерпимей. Распарились полные помоев, отходов и дерьма лужи, в которых накануне, во время ливня, утонули крысы и тощие бродячие коты. Потому вонища стояла такая, что хоть не дыши вообще.

Базарная площадь ещё гудела разноголосьем, торгуясь и ругаясь.

Я остановилась напротив Синего дома, следя за мелкой шпаной, которая в этот момент разыгрывала целый спектакль.

Маленькая, лет шести-семи, девочка в синем платьице, видавшем лучшие дни, но ещё очень даже ничего, с растрёпанными тёмными волосами, в которых скорее запуталась, нежели была вплетена синенькая ленточка, работала отвлекающей. В этот самый момент, она, вцепившись в штанину высокого, тощего, смахивающего на журавля дядьки в коричневом костюме, на всю площадь орала: «Па-а-апа, не бросай нас с мамой, пожа-а-алуйста!!»

И так душевно орала, что не знай я, что это всё постановка, то даже прослезилась бы.

Растерявшийся «папа» пытался стряхнуть девчонку с калоши. Прохожие оборачивались и укоризненно качали головой. И вот пока они, раззявив рот, следили за развитием событий, ребятня постарше снимала улов. Чётко, быстро и качественно.

Я прям засмотрелась.

Тем временем мужик в коричневом начал медленно закипать и всё больше злиться. Терпение его заканчивалось, и я решила вмешаться. Просто потому, что девочка, хоть и была талантливой актрисой, но явно опыта имела маловато. И когда нужно делать ноги, пока ещё не чувствовала.

Успела я аккурат к тому моменту, когда дядька уже замахнулся для удара.