Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Куда тебя, служивый, – прикинулся я простачком, – на проходную, что ли?
Эдуард посмотрел на меня; чуть заметная ехидная улыбка на его лице от меня не укрылась.
– Шеф сказал, что мы все менять друг друга будем. На посты будем ходить по очереди.
Такая перспектива нашего темного будущего уже предполагалась нами всеми, поэтому новостью не явилась. Однако мы все же надеялись, что хоть какое-то время сможем избежать такого непотребства.
– А позволь полюбопытствовать, – продолжая прикидываться дурнем, спросил я Эдуарда, – как у тебя, мил человек, с компьютерной грамотой? Каков, так сказать, уровень?
– Зачем это? – спросил сбитый с толку Эдуард.
– Ну как же? – продолжал я. – Мы работаем со сложной аппаратурой. Тут не только навыки, тут знания нужны! Нужен опыт. Как у тебя со знаниями, господин… э-э…
– Эдуард! – не поняв моего откровенного издевательства, подсказал новичок.
– Да, да… Господин Эдуард, как на счет знаний?
– Я с компами не дружу, – совсем растерявшись, понизил свою важность Эдуард.
– Так, понятно, – заключил я безнадежным голосом. – Значит в вахтеры.
– Почему в вахтеры-то? – серьезно испугался Эдуард.
– А мы здесь все вахтеры, – весело ответил Михаил. – И ничего, работаем!
Исаев подошел к нам, поздоровался.
– Вот, новый ваш… член коллектива. Уже познакомились?
– Это не наш… член, – не смог удержаться я. – Это Ваш… член… коллектива.
– Молодой человек, – пропустил мою дерзость Исаев, – так сказать, прошел «горячие точки», о дисциплине знает не понаслышке.
«Ну, вот и все, – понял я, – Димы приходят и уходят, а Фантомасы остаются!»
– Ну, вот и все, – озвучил Исаев мою мысль, – расходимся. Сегодня начинает проходная наша работать. Эдуард, осваивайся пока там. Инструкции напечатаны, всем читать.
– Ну вот, – пробубнил Михаил, – сказано же – в вахтеры!
Пока работали по старому графику: мы с Михаилом через день меняли друг друга. Эдуарду Исаев временно поставил обычную пятидневку – все равно весь второй этаж уходил и проходную запирали изнутри.
Когда я менял Михаила, заметил его озабоченность.
– Тяжелый человек, – устало жаловался он. – Как мы с ним будем?
Эдика (он же Эдуард, он же Афганец) невзлюбили сразу и все. Лешка тут же определил:
– Да какой там Афган, залипуху гонит ваш Эдик. Я бы вообще в армию вот таких не пускал.
– А чего тут особенного? – вставил свое мнение «Розовый слон» – Михаил. – Может быть, ему там мозги и отшибло!
– Может быть, – не стал я спорить, – нам что, от этого легче?
Эдик ходил «гоголем», высоко задрав подбородок. За ним посматривали. Не понимали. Опасались.
В обеденный перерыв, когда цеховые рабочие алюминиевыми костяшками «забивали козла», Эдик выдвинулся из своей проходной в поход. Проходя по цеху, он со всеми знакомился, здоровался, что-то говорил. Я наблюдал за ним по камерам с любопытством. Все-таки не каждый день приходилось видеть что-то новое, затейливое. А затейливость событий, развивающихся в цеху, возрастала. Что-то Эдуард сказал этакое. И вот оно «этакое», сказанное им, рабочим явно не понравилось. Я увидел, что роботяги спокойно встали из-за стола, явно намереваясь обступить Эдика. При этом бригадир со злом кинул костяшки на стол. Эдик быстро отступил назад. Все постояли так с минуту. Внезапно из-за кучи алюминиевого лома вылетел, странно вертящийся в воздухе предмет, довольно крупный и, по хорошо предсказуемой баллистической траектории, полетел в направлении Эдика. Неопознанный сразу летающий объект Эдуардом был увиден вовремя. Почти. Это «почти» выразилось в том, что предмет, оказавшийся кастрюлей общественного объема и общественного же размера (я сразу вспомнил детский сад, толстую повариху, в которую был тайно влюблен за подсунутый пирожок или булочку), пришелся Эдику по голове, к счастью не прямо, а слегка по касательной. Берет слетел с головы на грязный пол цеха.
Рабочие, как ни в чем не бывало, снова расселись за столом, заново перемешали костяшки домино. Эдик постоял немного, видно было, он что-то говорил, но его не слушали.
Эдик вернулся из цеха, молча прошел в помещение проходной, громко захлопнул дверь. До обеда не выходил.
Мне очень не хотелось терять ту простоту в жизни, тот ее комфорт (я имею в виду именно рабочее время), о котором мало кто мечтает. Однако Эдик рядом – вон за той стеной – и к этому следовало как-то приспосабливаться.
С утра мы только поздоровались, не говорили. Я к нему не шел – больно надо – он не приходил ко мне. После обеда случайно встретились в туалете.
– Ну, как срабатывается? – задал я неудобный для Эдика тон.
– Порядка у вас нет никакого, – сказал Эдик. – К нам бы в роту. Вот тогда был бы толк…
– У нас, – выделил я это слово, – порядок, который устраивает всех. Нас всех. Без понимания этого тебе плохо будет. Как там было у вас, – я снова выделил нужное слово, – не имеет никакого значения.
Эдик слушал молча. На лице его постепенно вырисовывалась злоба. Я подождал с полминуты и закончил:
– Мне очень хочется, чтобы ты, Эдуард, понял очень простую вещь: до тебя кастрюли по цеху не летали. Повода не было.
Эдик молчал. Скулы его были сжаты, взгляд прямой, недобрый.
Я пошел в свою мониторку, дверь не закрывал. Специально. Эдик так и остался стоять в туалете. То ли думал о чем-то, толи что-то замышлял… Не определялось.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Эдика никто в серьез не воспринимал. Странный парень, странное поведение. Мало того, никто не мог скрыть (да особо и не старался) своего раздражения при общении с ним. Эдик придумывал истории, одна невероятнее другой. В каждой он выступал в роли, самого что ни на есть главного героя и именно героя. В каждой он совершал героические подвиги и чуть ли не спасал Мир. С этими историями он настырно лез ко всем. Его никто не хотел слушать, всяческими способами старались от него отделаться. Рабочие в цеху его просто игнорировали, да и он сам, после летающей кастрюли, редко выходил в цех, пока не заканчивалась рабочая смена.
Ко мне Эдик не лез, потому что я сразу дал ему понять, гораздо лучше будет, если мы будем общаться только на «производственные» темы.
А через неделю у нас возник еще один новый сотрудник охраны. Это произошло в смену Михаила. Я пришел его менять – новичок сидел в мониторке. Я запросто поздоровался, как будто мы вместе работали не один месяц, представился.
– Коля, – заговорил новичок. – Окрошкин.
По говору сразу определилась Рязанская область. Я знал
