Какой же он нудный! Как наш учитель по физике - одни научные термины и шляпа!

- Вы тоже меня извините, ваша честь, - перебила я судью. - Я знаю, что вы не хотели ничего плохого, поэтому-то и пригласила вас сегодня. Можете взять меня за руку, - я протянула ему руку, сжатую в кулак, чтобы не видны были обломанные, только что начавшие отрастать, ногти. - И убедиться, что я - живой человек.

Это была какая-то неделя потрясенных людей. Суровый судья уставился на меня с таким ужасом, будто я призналась, что забеременела, увидев его во сне.

- Что вы. - с трудом произнес он, едва не уронив кружку, которую держал в одной руке, а другой тем временем оттянул ворот рубашки, будто не мог нормально дышать. - Что вы -живой?..

- Живая, - поправила я его очень серьезно. - Вы ведь думали, что я - какое-то чудище морское? Так вот, я не чудище. Я женщина, и сердце у меня бьется, как у всех, и кровь красная и горячая. Доктора вы прислали именно для этого, не так ли? Но доверяете только себе, поэтому хотите проверить всё сами. Проверяйте, я не возражаю, - и я подняла руку повыше.

- Чудовище? - уточнил судья, поставив кружку на стол перед собой, словно спрятался за нее.

- Совсем не чудовище, - мягко поправила я его. - Проверяйте, прошу вас.

- Мне пора, - господин Кроу сорвался с места, как наш пёс, когда бежал прятаться в конуру.

Не успела я и глазом моргнуть, как судья выскочил вон, и почти сразу раздалось недовольное конское ржание, а затем - топот копыт. Только на лавке осталась лежать его остроконечная шапка.

В дверь заглянула Жонкелия.

- Ты что ему сказала? - спросила она с порога. - Он меня чуть не затоптал! Почему он убежал, как от чёрта?

- Сказал, что торопится на работу, - ответила я невозмутимо, убирая посуду со стола. -Предложила вот ему омлетик, всё понравилось. Вечером сказал, что заедет на уху.

- Кто?.. - Жонкелия захлопала глазами, глядя, как я проверяю тесто в кадке.

- Господин Кроу, - я подбила тесто и занялась луком, который собиралась сегодня пустить в салат. - А что? Разве он не может заехать к нам на уху?

- Что-то я в этом сомневаюсь, - проворчала старуха. - Я за хворостом. А ты не прокарауль, если кто-нибудь приедет молоть.

- Приедет, - сказала я уверенно, но, честно говоря, сама сомневалась, что судья покажется.

Не слишком ли я напугала беднягу? Хотя, чем - напугала? Когда он просил потрогаться на дороге - что-то страха в нём я не заметила. Увидел моргелюта и испугался? Вряд ли. Он сидел спиной к окну, а медный чайник стоял у печи, так что никто там не отразился бы.

Я размышляла об этом, а сама занималась хлебом и луком для салата.

В этот раз я попробовала не варить лук, а запечь его. Вымыла, разрезала вдоль на четвертинки, не снимая шкурки, щедро полила постным маслом, посолила и разложила в один слой на сковороде, шкуркой вверх. Лук запекался около часа, а потом я вытащила сковороду и сняла пробу. Отлично! В салат - будет просто изумительно! Всё-таки, варёный лук - не самое аппетитное в луковом салате. А вот запеченный...

Особенно хорошо было, что пока мой лук запекался, я могла уделить время другим домашним делам. Вернее, насладиться их отсутствием. Пока Жонкелии не было, я совершила преступление - разбила несколько яиц, отделила белки от желтков, и из желтков и пары ложек вина сделала чудесный компресс для волос. Наконец-то я распутала и расчесала свою новообретенную гриву, и теперь можно было позаботиться о ней. Я с удовольствием намазала каждую прядку яичным компрессом, завернула волосы в «шишку» на макушке и туго повязала платок. После этой процедуры волосы будут мягкими и шелковистыми, а то надоело ходить с мочалкой на голове.

Мурлыкая песенку, я перемыла посуду, замесила тесто для пит и оставила его для расстойки, пошла проверить - крутится ли колесо. Деревянные лопасти весело шлепали по воде, и я долго любовалась на это замечательное зрелище, а потом натаскала и нагрела воды, чтобы вымыть голову.

Когда Жонкелия вернулась с вязанкой хвороста, я уже допекала очередную порцию пит, и как раз подошло тесто для хлеба. Старуха принялась садить в печь большие круглые булки, а я поставила в дальнем углу кухни таз, а рядом - ковш с горячей водой и ведро с холодной.

- Что за баловство? - недовольно заметила Жонкелия. - Сегодня не банный день.

- И зря, - ответила я без обиды, потому что уже привыкла к её постоянному ворчанию. -Неплохо было бы мыться каждый день. Ведь баня у вас есть, только почему-то мы ею не пользуемся.

- Наверное, потому что дров - куры наплакали? - съязвила старуха.

- Купим дров на зиму - и будем жить, как люди, - я навела воды и принялась мыть волосы.

Конечно же, шампуня тут не водилось, а мыло годилось только чтобы стирать -отстирывало оно прекрасно, и так же прекрасно сушило кожу. Зато тут был щёлок. Жонкелия показала, как им пользоваться - воду, настоянную на чистой древесной золе, добавляли в воду для мытья, совсем немного, около чашки. Запах был, как у хозяйственного мыла, но пена получалась очень нежной, шелковистой, только никак не желала смываться. Хорошо бы после такого мытья ополаскивать волосы чем-нибудь кислым - водой с соком лимона или с добавлением винного уксуса, но пока мыться уксусом было для нас огромной роскошью, а лимонов я не видела здесь и вовсе. Может, время для них ещё не пришло, как и время картошки.

Ах, картошечка... Я только вздохнула, вспомнив о вкусных драниках со сметаной, о картофельных клецках и воздушном пюре, которое таяло во рту. Моргелюты - эти черти водяные, лишили меня всего и сразу. И навсегда.

Слезки опять закапали - прямо в таз для умывания, но я запретила себе раскисать, прополоскала волосы и как могла просушила их полотенцем.

Гриву Эдит отрастила королевскую, и сушить густые длинные волосы было настоящей морокой. Особенно без фена.

Я села возле печи, вооружилась купленным в лавке Квакмайера гребнем, и начала расчесывать пряди - от концов и выше, неторопливо, перебрасывая расчесанные волосы на другое плечо, чтобы не перепутать.

После яичной маски волосы меньше путались и на концах прядки даже начали виться. Интересно, смогла бы я вырастить такую косу в своём мире?.. Хотя. что бы я делала с такой копной? Это не модно, да и ухаживать - замучаешься.

Из-за печной заслонки начал доноситься хлебный аромат, и впервые в этом мире я почувствовала себя спокойно, подумав, что вполне смогу здесь выжить и не сойти с ума.

- Я ушла! - крикнула Жонкелия со двора. - Пойду к Монике за закваской. Следи за мельницей! И за хлебом!

- Хорошо-хорошо, - я со вздохом попрощалась со спокойствием, поднялась с лавки и положила гребень в поясную сумочку, которую я теперь всегда носила с собой.

В одном отделе сумочки лежали вещи, которые мне нужны были в течение дня - иголку, клубочек ниток, наперсток, тесемочки, складной нож, в другом бренчали монеты, а третьем лежали чистые лоскутки вместо бинтов и гребень, который я очень боялась потерять.