— И вы убили двоих ножом?!

— Да, — пожал я плечами. — Нас этому учили в военной академии. Это специальное обучение после университета. В Бразилии у Магельянша.

— Это, который открыл пролив в восточный океан?

— Да.

Я стоял, а визирь и венецианец ходили, едва не сталкиваясь плечами.

— Да сядьте вы, наконец, — вдруг сказал Джироламо визирю, и визирь сел, а я прифигел. Вот, оказывается, кто в доме хозяин. Я оглядел каюту и понял, что это каюта не турецкого визиря, а венецианского купца. Очень всё скромно и рационально. Богато, но не по-турецки.

— Так может быть вы что-нибудь знаете про Ост-Индскую компанию и про её э-э-э… Казначейство?

Я «потупил глаза» и произнёс:

— Знаю немножко. Я её казначей.

Теперь сел и венецианец, прямо в моё кресло.

«Сядут все», — сказал я мысленно.

* * *

Решили зайти, как я не отбивался, сначала в Лиссабон. Там, во-первых, меня знала едва ли не «каждая собака», а во-вторых, не хватало столкнуться носами с кем-нибудь из родственников, заезжавших периодически в стольный град за покупками.

Но мои пленители, узнав, что в каждом представительстве Ост-Индской компании всегда в наличии миллион фунтов золотом, взалкали и потребовали у меня изъять золотой запас «конторы» и поделить его поровну.

Мои доводы, что это — пятнадцать тонн золота, они не слышали. Их глаза застил золотой туман, а уши — золотой перезвон. Они что-то обсуждали, смешивая семитские и арабские слова. Пока они перемещались по каюте я переместился в кресло и успел задремать, но был вскоре разбужен.

— Но это же пятнадцать тонн золота! — Возбуждённо выбрасывая каждое слово, сказал венецианец.

— А я что говорю, — сказал я.

— Что вы говорите?

— То и говорю. Пятнадцать тонн. И это только в одном банке.

— О-о-о!!! — Застонал Джироламо. — Что же делать?

— Всё очень просто, — сказал я и моя тихая речь для обоих прозвучала как взрыв. Они снова заметались по каюте.

— Да стойте, же, безумцы! — Смеясь крикнул я. — Именно для этих целей мы придумали банкноты. Не нужно вывозить тонны золота. Мы возьмём часть золотом, а часть казначейскими билетами.

Снова взрыв эмоций, но с эффектом тушения пожара. Бах, и огня нет.

— Расскажите.

— У нас действует сорок восемь финансовых представительств компании, где люди хранят свои драгоценности, золото закладные на имущество. С королевского разрешения, между прочим. За это банк выдаёт казначейские билеты, называемые «банкноты». В любой момент лицо может обменять билет на свои драгоценности или золото. Всё просто. Это работает уже шесть лет.

Так и порешали. Я «снял» деньги и изъял немного золота. Пришлось дать знакомому португальскому таможеннику «на лапу». За одно и за молчание, что видел меня в Лиссабоне одетым в монашеский плащ. Нашёлся такой у венецианца.

В банк я своих пленителей не взял, оставил ждать в карете. Управляющий знал меня в лицо, так как они все проходили у меня собеседование, да и знали меня ещё с Бразилии. Они все были бразильцами и, фактически, моими пожизненными рабами. Однако, на наши служебные отношения это не влияло. Никакого со стороны «рабов» подобострастия не отмечалось, даже наоборот.

Захваченный в бою пленник, становился рабом, но привилегий у него было больше, чем у обычных домашних или родственников. За это я должен был его съесть ритуальным образом, оказав ему честь. У меня этот процесс растягивался на очень долго. Я всё обещал, обещал, обещал, пока пленники не уставали просить: «ну съешь меня», а я всё ссылался на занятость. А ритуал спешки не терпит.

Каждый раз встречаемый мной пленник спрашивал меня: «сейчас?» и видя моё покачивание головой, сокрушённо вздыхал. Но уныние и у тупи был тяжкий грех, поэтому каждый из них говорил себе: «скоро» и принимался за работу на наше общее благо.

Я предупредил управляющего, что «он меня не видел».

Как положено в «нормальном банке», бумажной наличности в нём хранилось в десять раз больше, чем обеспечения. Поэтому изъять бумажек, едва не миллион фунтов, проблемы не составило. Херня вопрос!

Такую же процедуру мы выполнили ещё в трёх представительствах: в Испании, Флоренции и Венеции. Хотя, в Венеции, Джироламо обошёлся триста пятьюдесятью тысячами бумажных фунтов. Я среди нашей троицы удостаивался меньшей доли: тремястами тысячами, из них я брал по тысяче золотых. Всего у меня оказалось на руках шестьдесят килограмм золота и больше миллиона бумажных фунтов.

Я сразу заявил обоим, что себе оставлю только четверть, — тысячу монет, а три тысячи отдам в дар султану при встрече, если высокоуважаемый великий визирь, договориться об аудиенции.

Визирь стал уверять меня, что султан безмерно занят и, что он, визирь, передаст ему мой дар самолично. Мы долго с ним плели кружева высокой словесности, причём ни он, ни я ни разу не повторились в аргументах.

— Я убедился, дорогой Мандар Саха, — сказал, смеясь визирь, что вы великолепно освоили университетский курс риторики. У вас были великолепные учителя. Я проведу вас к султану, да будет свято его имя.

* * *

Нахождение на борту корабля великого визиря венецианского «купца» для меня стало большой неожиданностью и привело к дополнительным расходам и риску быть разоблачённым раньше положенного срока. Венецианцы использовали в торговом обороте не только чеки «Ост-Индской компании», но и банкноты. Поэтому должны были знать её владельца в лицо, как и лицо казначея английского короля.

Великий визирь султана тоже мог знать меня в лицо, но ему я мог бы и открыться, если бы он меня опознал. Страху нет. Всё равно я шёл на контакт с османами умышленно подставляясь.

В связи с тем, что с каждым заходом в большой порт «кошельки» моих «попутчиков» пополнялись, наши отношения с ними преображались. К моменту прибытия в Истамбул мы с визирем были уже почти друзьями, венецианец же поглядывал на меня хмуро, и у меня отлегло от сердца, только когда он сошёл на берег в греческих Афинах.

Похоже, что и визиря венецианец раздражал. А я недоумевал. Ведь официально между Османами и Венецией шла война, а визирь путешествовал на вражеском корабле! Аж целый первый министр империи! И не боялся!

Я когда-то читал, что ходили слухи, будто венецианцы помогли туркам взять Константинополь. Вернее, сначала спровоцировали войну, а потом и поучаствовали. Да и Римско-папские уши в той войне торчали почти не скрываясь. Оно-то, конечно и бес с ними! Давно это было. Но и сейчас венецианцы, оказывается, активно участвует в войне Англии и Франции. Но почему об этом не знаю я, начальник внешней разведки? Да-а-а…