– Для турок она не представляет никакой ценности, – солгал доктору Кароль. – Разве что как живой товар для гарема… Но эту женщину купил я. А турки – надо отдать им должное – уважают священное право собственности.

– Что ж, берегите вашу собственность, господин Лясопольский, – с видимым равнодушием ответил Мернс, но душа его впервые трепетала не от опиумных грез. – Вам повезло с любовницей. Настоящая богиня Олимпа…

– Да вы, я вижу, настроены на лирический лад, господин Мернс… – снисходительно заметил Кароль. – Ступайте, вас ждет гашиш! Сегодня вам будет на что купить давамески.

Вскоре Джеймс Мернс узнал, что его богиню Олимпа зовут София Глявоне. Пока бедная девочка приходила в себя, доктор Мернс успел заслужить ее симпатию. Он смотрел на Софию так сочувственно, так охотно ее выслушивал, и, главное, принимал всерьез любые ее слова, не то что Кароль, который морщился при любом упоминании об опекавшей его любовницу Гетерии. София безотчетно доверяла Мернсу – почему-то она была уверена в том, что этот опустившийся человек не способен на предательство. В чем-то он был искреннее и благороднее лощеного господина Лясопольского. Когда София перестала нуждаться в услугах Мернса, она испытала глубокое сожаление. Жаль было расставаться с человеком, который так сочувствовал ей! Но Кароль быстро указал доктору на дверь.

– Прощайте, богиня Олимпа, – успел прошептать ей Мернс. – Вспоминайте иногда обо мне.

– Я найду вас, – пообещала ему София. – Мы непременно увидимся…

За время, проведенное в посольстве, Кароль успел разочаровать очарованную им девочку. София быстро поняла, что он и не думает на ней жениться. Им было хорошо вместе, но и только. Каролю льстило, что гречанка предоставлена ему всецело, что в целом мире ей больше не к кому идти. Правда, вечера она любила проводить в библиотеке посольства и беспорядочно читала все, что попадалось под руку. Лясопольский с удивлением отметил, что София умна и даже несколько образованна.

Кароль охотно закрывал глаза на ее увлечение книгами – пусть читает, все равно главной страстью Софии Глявоне остается он сам. Снисходительный господин Лясопольский стал учить гречанку польскому, французскому и даже латыни. Должна же она при случае ответить на вопросы господина посла или перемолвиться с другими сотрудниками посольства! Любовнице Кароля Боскамп-Лясопольского не пристало молчать и глупо улыбаться. Через несколько месяцев таких уроков София стала настоящей светской дамой, и Кароль только диву давался – откуда у его гречаночки такие горделивые манеры, как будто она выросла не в деревне, а в аристократическом квартале Фанар. Иногда он, шутя, называл любовницу «прекрасной фанариоткой». Прекрасной она, разумеется, была, но фанариоткой – едва ли… Кароль ни на минуту не забывал, что кабачок Максима Глявоне располагался в квартале Пера.

Иногда, заставив Софию скрыть лицо под вуалью, поляк прогуливался с ней по городу. Лясопольский не преминул показать любовнице храм Святой Софии, построенный по приказу византийского императора Юстиниана, ныне – турецкую мечеть Айя-Софию.

– Говорят, во времена Византийской империи напротив храма стояла статуя царя Соломона, – решил блеснуть своей образованностью поляк. – А на постаменте – надпись: «Я – Соломон, а не ты». Император Юстиниан считал, что превзошел самого царя Соломона. Ведь именно он, а не Соломон, построил величайший храм мира!

– А потом Константинополь пал, и султан Мехмед, прозванный победителем, въехал в храм на белом коне! – в мягком, тихом голосе Софии неожиданно зазвенела сталь. – Мне уже рассказывали об этом когда-то!

– Рядом с храмом стояли четыре огромных коня, – продолжил Лясопольский, не обративший внимания на возмущенную реплику Софии. – Они сохранились до сих пор и находятся в Венеции, у дверей собора Святого Марка.

– Бедный Константинополь! Что осталось от его славы… – горько вздохнула София.

– Не стоит вести такие разговоры, девочка! – недовольно заметил Боскамп-Лясопольский. – Болтунов султан помещает в Эдикуль – Семибашенный замок. Это страшное место, моя дорогая. Тюрьма для политических преступников. Многие твои соотечественники побывали там.

– Я не могу не сожалеть о былой славе Константинополя! – горячо воскликнула София. – Ты же знаешь, меня зовут София Скарлатос Маврокордато де Челиче. Я – наследница византийских императоров.

– А вот об этом ты должна забыть раз и навсегда! – ладонь Кароля, как тогда, во время пожара, легла на губы Софии. – Если будешь болтать, люди султана найдут тебя и убьют. И даже я не смогу тебя спасти.

Лясопольский прочитал в глазах Софии испуг и удовольствовался этим. Он был уверен – девчонка слишком испугана, чтобы болтать о своем происхождении. Без помощи Гетерии греческая царевна превратится в неприхотливую любовницу польского шляхтича. А потом – кто знает? – быть может, он возьмет ее с собой в Варшаву. В качестве горничной для любимой невесты, пани Домбровской…

К тому времени, когда единственным приютом греческой царевны оказалось польское посольство, Речь Посполитая перестала быть одним из крупнейших европейских государств. После смерти короля Августа III в Польше образовались два политических лагеря: реформаторы и республиканцы. Реформаторы, во главе с князьями Чарторыйскими, настаивали на союзе с Россией. Республиканцы, находившиеся под протекторатом семейства Потоцких, стремились к союзу с Австрией и Францией и ненавидели Россию. Императрица Екатерина II хотела было лично управлять Польшей, но волнения и бунты, к которым охотно прибегали шляхтичи, убедили государыню в том, что она не сможет удержать поляков в подчинении.

Однако 5 августа 1772 года Россия, Пруссия и Австрия разделили между собой наиболее аппетитные земли Речи Посполитой. В результате раздела Пруссия получила Вармию и воеводства Поморское, Мальборское и Хелминское. Россия заняла территории, расположенные на востоке от Двины, Друи и Днепра. Австрия – южную часть Краковского и Сандомирского воеводств, Освенцимское и Заторское княжества, Русское воеводство Галиция, а также части Бельского воеводства.

Державы, которым удалось поставить Речь Посполитую на колени, милостиво решили, что договор раздела должен утвердить высший законодательный орган поверженного государства – сейм. Король Речи Посполитой Станислав-Август Понятовский, в далеком прошлом – любовник великой княгини Екатерины Алексеевны, попытался было ослушаться свою былую возлюбленную и предотвратить раздел Польши, но оказался слишком слаб для такой великой миссии. Первый раздел Польши состоялся.

Аппетит, как известно, приходит во время еды, поэтому за первым разделом неизбежно должен был последовать второй. После подписания Кучук-Кайнаджирского мирного договора потенциальным союзником Речи Посполитой в борьбе с Россией могла стать Оттоманская Порта. Однако два колосса на глиняных ногах – Речь Посполитая и Великая Порта – серьезной угрозы для России не представляли. Но союз Речи Посполитой с Пруссией, а Великой Порты – с Францией, мог разрушить планы императрицы Екатерины.