Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, – срываю поцелуй с губ Егора. – Я приехала за тобой.
– Уверена? – Егор поднимает меня к себе на бёдра и прижимает к стене.
Дрожь охватывает моё тело. Цепляюсь за Егора руками и ногами.
– Я жалею только об одном.
– О чём же? – улыбается он, прижимаясь ко мне низом живота.
– О том, что не смогла дать отпор… там… внизу… – кровь приливает к моим щекам. Слетело с языка. – Всю жизнь буду жалеть о том, что произошло между мной и Лукой этой ночью.
– Забей! Но, если хочешь, сожжём тот сарай сегодня. – Егор покрывает поцелуями мои плечи.
– Ты так просто относишься к тому, что произошло?
– Нет. Если бы я знал, что этот поганец потащил тебя туда изнасиловать, втащил бы ему по первое число. И втащу, – Егор смотрит на меня с такой болью в глазах, что мне становится неловко. Зачем я ему напомнила о Луке? Нужно вычеркнуть бывшего парня из памяти. Бесповоротно. Но очередной вопрос срывается с губ.
– Ты думал, что мы уже давно… Того-этого?
– Да.
– Неловко, – прижимаюсь затылком к холодной стене. – Не нужно было заводить этот разговор. Прости.
Егор отпускает меня и прижимается лбом к моему лбу.
– Мы снова опаздываем на зарядку. Но я хочу закрыть эту тему раз и навсегда.
У меня перехватывает дыхание. Понимаю, что нужно найти самые важные слова:
– Я не жалею, что провела эту ночь с тобой.
– Значит, все последующие мои? – улыбается Егор.
– Да!
– По рукам! А теперь погнали.
Мы выбегаем из здания гауптвахты и мчимся к выходу, ведущему к морю. Лечу по ступеням вниз, точно у меня выросли крылья. Народ на берегу снова стоит из-за нас в планке. Устроят нам с Егором тёмную.
– Вольно, – поднимает Вадим отряд и, смерив нас уничтожающим взглядом, кивает на два вещмешка возле своих ног: – сегодня бежите с грузом.
Безропотно поднимаю тяжеленный рюкзак. Всю гальку с пляжа туда, что ли, собрали?
– Товарищ командир, она же девушка! – Егор выхватывает рюкзак у меня из рук.
– Разговорчики! – рявкает Вадим.
– Нельзя ей бегать с такими тяжестями, – не унимается Егор.
– Нормально всё! Я справлюсь! – касаюсь его плеча.
От Вадима не ускользает этот невинный жест. Он хмурится и добавляет:
– А не справится, потащишь ещё и вещмешок подружки.
Егор помогает мне взвалить груз на спину и подтягивает ремни. Закидывает на плечи свой. Командир поворачивается к отряду.
– Заходим в воду по колено и бегом вдоль берега…
– В кроссовках? – Глаза мои сейчас вылезут из орбит или от тяжести, или от изумления.
Вадим, не глядя на меня, продолжает громогласно:
– А папенькины дочки, если чем-то недовольны, могут хоть сейчас собирать свои вещи и убираться к дьяволу!
– Я справлюсь, – вытягиваюсь по струнке.
– Тогда оба в строй! Живо!
Мы с Егором встаём, как и вчера, в самый конец шеренги.
– Заходим в воду по колено и бегом вдоль берега три километра, – повторяет Вадим. – Дальше подъём и возвращаемся в часть.
Злополучный сарай привлекает не только моё внимание. Егор тоже поглядывает на него. Он перехватывает мой взгляд и шепчет:
– Сожжём?
– У меня есть идея получше, – улыбаюсь ему.
Егор, похоже, понимает меня с полуслова:
– Мне нравится ход твоих мыслей, Мэл!
– В воду! – командует командир, и толпа с гиканьем бросается к морю.
Какое-то время мне удаётся бежать вровень с Егором, но вскоре я начинаю отставать.
– Давай рюкзак, Чебурашка! – останавливается он.
– Нет, ты беги…
Егор без слов вытряхивает меня из лямок рюкзака и вешает его себе на грудь.
– Погнали. Держи дыхание.
Я бегу, не смея проклинать судьбу за посланный мне кромешный ад. Ведь иначе я не встретила бы Егора, не поняла бы, что такое настоящая любовь. Узнав его, мне уже не хочется лезть на амбразуры. Даже качели не кажутся такими страшными, если я буду сидеть на них, качая детей Егора. Этот человек перевернул моё сознание за одну ночь. А как же Лука? Мы не сможем сосуществовать втроём. Поэтому качели мы поставим подальше от родительской усадьбы. А может, вообще остаться в Сочи?
– Мэл, жива? – хрипит Егор, карабкаясь передо мной вверх по склону. Вены на высоком лбу напряглись, лицо раскраснелось. Егор невыносимо прекрасен. Мне всё время хочется прижаться к нему. Егор переспрашивает: – Жива?
– Норм! Давай немного мешок понесу.
– Даже не думай! – Егор отворачивается и поднимается дальше.
Интересно взглянуть на его отца. Мне кажется, он глубоко порядочный человек. Сын Егора-старшего не может быть плохим. Просто у них с Егором-младшим небольшая размолвка.
– Я хочу познакомиться с твоим отцом! – пыхчу Егору вслед.
Он поворачивается и смотрит на меня, тяжело дыша.
– Если это удобно! – добавляю, смутившись своей неожиданной просьбы.
– Замётано! – Егор подмигивает мне. Пот струится по его лицу.
– Я не слишком много прошу?
– Бежим!
Усмехаюсь. Мы с Егором всё время куда-то бежим. Наверное, очень важно найти в жизни человека, который двигается с тобой в одном ритме.
* * *
Руслан
Наша с Фролом утренняя пробежка и зарядка закончились в сарае. Мы спрятались в нём, когда со стороны каменной лестницы с разбитыми ступенями послышался слоновий топот и громогласные командирские окрики. Мы хотели сами подняться к воротам части, но гора сама примчалась к Магомету раньше, чем он к ней пришёл.
– О, сейчас доченька нарисуется, – расцветает Фрол, пробираясь на четвереньках через груду спасательных жилетов к маленькому окошку с треснутым стеклом. – Всего ничего Мэл не видел, а соскучился, будто год прошёл.
– Да уж, – ползу за ним, – про Есю с Варей за месяц было меньше разговоров, чем про Меланьюшку в последние дни.
– Тихий омут пока ведёт себя безупречно и хлопот не доставляет. Близняшки вчера, как приехали, сразу спать легли. В лагере их приучили к нормальному режиму. Перед Мэл я в последнее время ощущаю себя виноватым.
– Это редкость. Обычно виноваты все вокруг.
– На Луку намекаешь? – оборачивается Фрол и мечет колючий взгляд. – Племяш твой у меня вообще на карандаше. Чуть не спортил девку раньше времени. Знаешь, я вчера думал в самолёте и решил, что поспешно этих двоих в мужа и жену записал.
– Мне будет жаль, если они расстанутся. Я привык видеть их вместе.
– В этом-то всё и дело! Мы привыкли видеть то, что нам удобно и не хотим замечать того, что хоть как-то выводит нас из зоны комфорта. Мэл первая, кто решилась на побег из неё… Слушай, а я то ли не вижу дочу,