мычание. Глаза привыкают к темноте. Лежу на траходроме, занимающем почти всю комнату. Встаю на кровати, поворачиваюсь к стене и нащупываю выключатель бра. Всего-то нужна иголка или булавка, но здесь собираются рукодельницы совсем иного рода. Добираюсь до тумбочки и в верхнем ящике нахожу смазку для любовных утех. Обмазываю ею руки и, вспотев от натуги, избавляюсь от наручников. Впервые благодарю небо за дарованные мне изящные кисти. Сдираю с губ липучку вместе со щетиной и вдыхаю полной грудью. Одурманивающе пахнет восточными благовониями. Мысль, что в одной из таких же комнат сейчас могут насиловать Есю и Варю, включает соображалку на максимум. Хлопаю себя по карманам. Документы, ключи от машины, телефон – всё осталось в лапах этого паука. Но сейчас главное девчонок вытащить. Даже ценой своей жизни. Дверь мне не открыть – это становится ясно при беглом осмотре. К счастью, окна без решёток.

Выключаю свет и выглядываю во двор. Фасад дома освещают окна эркера в углу здания и луна. Вдоль стены, как раз под окном, тянется выступ шириной в полкирпича – достаточно, чтобы пройти. До земли метров пять. Я-то спрыгну, а вот девчонки вряд ли. Выбираюсь из окна, прикрываю раму и, прижимаясь к стене, двигаюсь влево, откуда доносились крики. Внизу из окон грохочет музыка. Сколько невинных мотыльков пропало на этом балу сатаны?

Добираюсь до следующего окна. Оно вдруг резко распахивается. Врастаю в стену и задерживаю дыхание. Руки с длинными накрашенными ногтями вцепляются в подоконник и женский сладострастный крик вписывается в ритмы музыки.

– Скажи, как ты хочешь меня! – хрипло требует мужчина.

К счастью, мне слышен только его голос. Судя по стонам партнерши там не иначе семирукий многочлен. Остальные его просьбы неприличны настолько, что мне становится не по себе. Мне кажется, их совокупление длится вечность. Кончив, пара захлопывает окно, и я продолжаю свой путь – в этой комнате девчонок точно нет. Нахожу их в пятой по счёту комнате. Зарёванные мордахи смотрят на Сониного папашу, а он вставляет ремень в брюки. Неужели я опоздал? Но девочки одеты. Окно закрыто, и мне не слышно, о чём они говорят. Встают и уходят в ванную. Паук садится в кресло и завороженно смотрит на дверь, за которой они скрылись. Если он коснётся их – разобью стекло и перережу ему глотку. Как-то мудрёно зовут его… Адамур!

Помечтав, он встаёт и выходит из комнаты. Ощупываю ладонями стекло, рискуя сорваться вниз. Не очень хочется завершить жизненный путь во дворе борделя. Девчонки выходят из ванной и, увидев меня, бросаются к окну. Я еле успеваю отступить в сторону:

– Лука, как ты нас нашёл? – Есения хлопает длинными ресницами. У неё больше ласки во взгляде. Так я близнецов и различаю.

– Этот урод нас избил! – шепчет Варя. Она всегда смотрит так, точно знает про тебя все тайны. Заносчиво и с прищуром. – Неделю сидеть не сможем.

– Я дома добавлю! – Готов расцеловать беглянок, но не показываю виду. – Отойдите в сторону, заберусь к вам.

– Лукич, – бросается мне на грудь Варя, когда я закрываю окно. – Солнышко, спаситель!

Есения сдержанно улыбается.

– Адамур знает папу и сказал, что завтра отвезёт нас к нему.

– Чудесно! – В душе взрываются фейерверки. Девчонок не тронули – это главное. Хорошо у Адамура разведка работает. – Но нам троим лучше появиться дома, пока нас не хватились.

Слышатся шаги и скрежет ключа в замке.

– Спокойно! – прячусь за тяжёлую красную штору.

В комнату входит бородач, которого я видел в кабинете. Он масляным взглядом скользит по Есении и Варе.

Они испуганно прижимаются к стене. Бородач подходит ближе и берёт Есению за подбородок.

– Сколько тебе лет, девочка?

– Шестнадцать, – дрожащим голосом шепчет она.

– Мужчины у тебя были?

– Нет.

Похоже, бородач не в курсе планов своего хозяина. Вырубить его дело одной секунды, но я жду развития событий.

– А у тебя? – он заглядывает в вырез Вариного топика.

– Нет, – закрывается она руками.

– Очень хорошо, – довольно кивает бородач. – Сейчас вы пойдёте со мной.

– Адамур обещал нас утром отвезти к отцу.

Бородач на долю секунды тушуется.

– К отцу? Так я вас и везу к отцу…

Выключаю его с одного удара. Забираю пистолет и ключи от машины.

– Знать бы, какую дверцу он открывает, – бормочу себе под нос.

– Марка, судя по брелоку редкая, – заглядывает мне через плечо Варя. – Не думаю, что таких машин около клуба много.

– А ты голова! Бежим.

Выглядываем из комнаты. На этаже никого, внизу вакханалия в самом разгаре. Направо тянется ряд одинаковых дверей, налево – металлическая серая с надписью: «Аварийный выход».

– Наш случай! – Быстро спускаемся по лестнице во двор.

Варя права – сияющая иномарка редкой породы скучает в ряду других дорогих машин. Перебегаем двор и, прячась в тени забора, быстро добираемся до неё.

Долетаю до виллы, снятой для Гориных, и только доставив девчонок в их комнату, выдыхаю с облегчением.

– Не уходи, пожалуйста, – робко просит Есения, – посиди с нами.

Пожимаю плечами и сажусь на её постель:

– Пожалуйста.

– Отвернись, – приказывает Варя.

Прислонив голову к стене, закрываю глаза.

– Покажем ему, может, посоветует что, – шепчет Есения.

– Ладно, – соглашается Варя и обращается ко мне: – Лука, что с этим делать?

– Етить-колотить! – смотрю на побагровевшие задницы. – Ложитесь. Сейчас принесу мазилки.

Глава 17

Мэл

Мы с Егором спешно умываемся, фыркая от ледяной воды, чистим зубы пальцами и в шутку толкаемся плечами.

– Подъём! – кричит под нашей дверью дежурный и, судя по мерзкому металлическому звуку, стучит крышками кастрюлей друг о друга.

– Да встали мы, не ори! – Егор стягивает с крючка полотенце и протягивает мне. – Держи.

В тёмных густых волосах Егора застыли капельки воды. Накидываю полотенце ему на голову, вытираю насухо.

– Разве арестованных выводят на зарядку? – ворчу, а внизу живота просыпается бабочка от воспоминаний. Мне хочется вновь прикоснуться к губам Егора, почувствовать жар его ладоней на своём теле. – Мы должны сидеть тихо, как заиньки, лепить фигурки из хлеба от скуки.

– Не путай тюрьму с армией.

– Не хочу никуда, – надуваю губы и забираюсь рукой Егору под майку. – Хочу снова твоих обнимашек.

Егор склоняется к моим губам. Ведёт по ним языком, не спуская с меня медового взгляда.

– Меланья, ты сюда зачем приехала? Свести меня с ума? Я же очень даже живой.

Егор ночью умудрился довести меня до высшей точки блаженства одними поцелуями. Его губы для меня отныне наркотик. Егор не касался меня ночью там, где ныло больше всего. Сначала я терялась в догадках. Думала, что брезгует быть вторым после