Но даже Слепцов – не предполагал, как быстро начнется атака и что будет использовано.

Вертолет – он увидел, точнее – услышал, наверное, даже раньше, чем Велехов, и чем неприкаянный раис этих земель. Он шел со стороны Омана, со стороны горных аэродромов и промежуточных площадок, которые там точно были, Это и был трехроторный Хорс, на этот момент самый тяжелый вертолет в мире, с мотором от тяжелого бомбардировщика. Только казаки об этом – конечно не знали.

– Взять на прицел – негромко скомандовал Слепцов – внимание на вертолет. Бить по двигателям и по кабине. Стрелять после меня…

Чужой вертолет приближался, он тяжело полз по воздуху, наполняя его тяжелым, одышливым грохотом. Он снижался и был похож на какого-то таракана. Три винта, фасеточный, стеклянный глаз кабины – он был уродливым и страшным. Можно было поверить в то, что племена, только при одном появлении этой неспешно ползущей по небу машины – в ужасе разбегались…

Приблизившись примерно на километр – вертолетчик видимо увидел следы боя… или был какой-то знак, который должны были подавать, показывая, что площадка безопасна. В носу вертолета – затрепетал огонек, и крупнокалиберные пули вздыбили утоптанную, политую кровью землю, ударили по стенам, откалывая куски…

Казаки в крепости – залегли в укрытия, отстреливаясь. Было видно, как ведет огонь пулемет – но ротного пулемета было конечно мало для того, чтобы свалить такую махину. Она, наверное, еще и бронированная была.

Вертолет обстреливал крепость. Носовой пулемет был управляемый – и управлялись автоматические пушки, правда, только в вертикальной плоскости. Крепость кипела разрывами, все заволокло пылью.

– Господин хорунжий… – не выдержал казак

– Лежать… – процедил Слепцов – лежать, не подавать виду. Стрелять только по мне…

До вертолета – было больше версты, да и за грохотом винтов не услышишь ничего, даже крика. Но Слепцов привычно не говорил, а шипел шепотом.

Прицел был всего 3,5 кратности пушечный – ни один другой не выдержал бы чудовищной отдачи тяжелой винтовки – но вертолет он видел просто отлично. Длинное, вытянутое тело, мерцающие круги винтов. Кажется… три винта, вот сделают-то. Пулемет в кабине, и еще… кажется, сбоку, открытый грузовой люк и там – что-то вроде пушек, питаются снарядными лентами, идущими из вертолета, из десантного отсека. Или Эрликоны, или… наверняка более легкие Мадсены. Молодцы, чего сказать, молодцы. Такую машину отгрохали.

Интересно, а как вам вот это?

Слепцов прицелился в гондолу винта и нажал на спуск. И тут же, перебивая его, заговорили другие винтовки.

* * *

Сначала – казалось, что спасения нет…

Два Эрликона и двенадатимиллиметровый носовой – упрямо долбили по крепости, превращая ее в кипящий котел разрывов. Жесткое крепление пушек и мастерство пилотов – явно британских профессионалов, немало отлетавших на этой машине – позволяло вести точный, очень точный огонь. Не было возможности высунуться, ответить – кто попробовал, тот уже был мертв или тяжело ранен. Ничего не было видно из-за дыма и пыли, казаки скрывались в строениях крепости, кто-то и вовсе – в яме с трупами. Сам Велехов – лежал, прикрывшись стеной, и в любой момент ждал жалящего удара осколка в спину…

Потом – огонь вдруг прекратился… как то сразу. Пулеметная очередь прошла выше, ударила где-то в городе – а потом пулемет замолк, и замолкли обе пушки. Сначала показалось, что это перезарядка. Но опыт подсказал – сразу три орудия разом не перезаряжают. Велехов лежал рядом с самыми воротами, ведущими в крепость, выглянув в них – он увидел, как от диковинной машины, от ее правой гондолы валит черный, масляный дым. И он понял, что машина подбита, еле-еле держится в воздухе и находится под обстрелом.

Винтовка была как обычно – на плече, он сорвал ее, с колена начал стрелять по стеклянной кабине. Вертолет пытался заложить круг, чтобы выйти из-под обстрела – но не смог и быстро пошел на снижение в горах, за пределами крепости.

Пыль улегалась. Из укрытий вылезали казаки – кто мог.

– Браты казаки! – крикнул кто-то – сшибли!

И все, кто мог – бросились на дым…

* * *

Велехов – успел как раз вовремя.

На двух двигателях – опытный британский пилот сумел-таки посадить вертолет на склон, носом вверх. Он даже не перевернулся… хотя и отлетался, что есть то есть. Кто-то из казаков – все-таки все были помоложе повидавшего жизнь хорунжего – уже успел к вертолету и сейчас они, нещадно матерясь, выламывали прикладами остекление пилотской кабины. Еще кого-то – ожесточенно топтали у фюзеляжа…

– А ну! – Маузер дважды гавкнул, выплевывая пули в небо – строиться! Разошлись, а то пристрелю!

Кто-то охолонул сразу, кто-то в ярости продолжил начатое. Велехов хватанул арапник, стеганул по спинам, кого-то огрел рукояткой. Снова дважды шарахнул из Маузера

– Стройся, как есть пристрелю!!!

– Михея вбил, гад! – низенький казачишка смотрел остервенело

– Я сказал, стройся! Перестреляю!

Казаки неловко строились на неровном склоне холма.

– Вы чего, станичники?! Коли забыли устав, который говорит, что надо пленных брать – то ладно, многие давно с действительной! А чего забыли кто атаман?! Ну?!

Казаки насупились, молчали

– Готовь носилки! Это пленный! Кто самосуд задумал, упреждаю сейчас – расстреляю перед строем!

Казаки приходили в себя. Все-таки, что русские что казаки – порывисты, но отходчивы. Арабскую толпу – остановить только что разве пулеметом…

– Михея вбил… – проговорил тот же казачишка, уже отходя

– Это пленный! Пристрелю! Как есть пристрелю!

* * *

Экипаж британского вертолета, как оказалось – состоял из трех человек. Двое – пилот и штурман находились в кабине вертолета, сильно похожей на самолетную, третий – борттехник – в десантном отсеке, он же – при необходимости стрелял из штатного вооружения вертолета. При катастрофе – штурман погиб – то ли сам разбился, то ли казаки сумели добить. Пилот и борттехник были ранены, причем борттехник – тяжело, он, видимо, на что-то наткнулся грудью при падении и ребра поломал. Фершал – казаки все и всех перекрещивали на свой лад – оказал первую помощь и сказал, что надо в госпиталь. Пилоту – тоже досталось: тяжелый перелом руки, перелом обеих ног, полученный при падении, изрезанное стеклом лицо. Тем не менее – Велехов решил поговорить именно с ним.

Дело происходило в крепости, в одном из ее внутренних помещений, мало пострадавшем и очищенном от трупов. Никаких особых пыток, что физических, что моральных – типа раздевания пленника догола – Велехов не знал и знать особо не хотел. У казаков – все пытки заключались в порке нагайкой, а больше ничего и не знали. Велехов – просто хотел поговорить, только и всего.

Но уже с одного взгляда понял – а хрен получится поговорить. Пленный смотрел на него, как горец на казака. Хрен заговорит.