– Да, к несчастью, я об этом хорошо знаю. Мне показалось, вы испытали потрясение, когда я высказал предположение о том, что это мисс Франклин соблазнила учителя музыки, а не наоборот?

– Вы никогда не встречались с мисс Франклин, – заметила Кэт. Как бы там ни было, сейчас, вглядываясь в лицо Изабеллы Дорринг, она пришла к выводу о том, что ее дальняя родственница не являлась беспомощной жертвой. – И, упоминая о лукавстве, я имела в виду не совсем то, о чем говорили вы. Все далеко не так однозначно. И не так очевидно. По моим наблюдениям, в том, что касается романтических отношений, женщинам больше свойственно сохранять трезвую голову, чем мужчинам, как бы вы к этому ни относились.

– Неужели? А я не знал.

«Конечно, не знал. Он же мужчина».

– Вам надо развивать в себе наблюдательность. Присматривайтесь к окружающим и делайте выводы. Естественно, гораздо проще этим заниматься, оставаясь незаметным для окружающих, что в вашем случае практически недостижимо, но правила игры, как мне представляется, что у нас, что в Лондоне, все те же.

– Скажу вам больше, в столице женщины преследуют мужчин на редкость истово; куда настойчивее, чем в деревне. Слишком часто я чувствовал себя, будто лис, удирающий от своры гончих собак.

Как бы ужасно ни звучало это признание, но Кэт верила Маркусу. Принимая во внимание его титул и весьма и весьма выдающиеся внешние данные…

– Да, но я имела в виду более тонкую игру, ваша светлость. Женщина находит мужчину, который, по ее мнению, станет для нее хорошим мужем, и добивается того, чтобы он ее добивался. Я видела, как это делали мои сестры и многие другие девушки из нашей деревни. В общем, я наблюдала это столько раз, что и со счету сбилась.

– Неужели?

Маркус оперся ладонью о кроватный столбик. Как бы Кэт хотелось стереть с его физиономии эту снисходительную усмешку! Этот болван уверен, будто делает ей честь, «опекая» ее!

– Да. Как только девушка выбирает своего мужчину, она приступает к изучению его привычек. Она «совершенно случайно» встречается с ним где-нибудь на природе возле деревни. Улыбается ему. Если он улыбнется в ответ, она устроит так, чтобы «случайно» столкнуться с ним нос к носу после воскресной службы. Они обмениваются парой фраз, обсуждая проповедь. Потом она «случайно» отправится в магазин в тот момент, когда и ему понадобится пойти в том же направлении. На сей раз они поговорят о погоде. Еще до того как бедный молодой человек осознает, что́ с ним произошло, он уже в ловушке. И вот он навещает ее при каждом удобном случае. И в итоге ему ничего не остается, кроме как просить ее руки.

– Но тогда получается, что Изабелла не слишком хорошо разыграла свою партию, верно? Третий герцог на ней не женился, хотя и сделал ей ребенка.

– Это так. Вероятно, проблема в том, что Изабелла не могла даже представить, что кто-нибудь скажет ей «нет». Вот она и запрягла телегу перед лошадью, как говорится.

Солнце скрылось за тучей, и в комнате вдруг стало темно. И герцог Харт (или ей показалось?) придвинулся ближе. Кэт отступила на шаг.

– Вы описали тщательно спланированную операцию. А где же любовь? – Маркус говорил шепотом. Вкрадчивым и полным соблазна. – А где желание?

– Ж-желание?

С каких это пор она начала заикаться? Не хватало, чтобы он подумал, будто напугал ее!

Но, по правде говоря, Кэт действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Теперь уже и в области сердца что-то трепетало, и голова кружилась. Может, она заболевает?

Чтобы не упасть, Кэт схватилась за тот же кроватный столбик, за который уже держался герцог Харт. Ладонь его была гораздо шире и сильнее, чем ее рука.

– Да, желание, – повторил он. – Физическая потребность ласкать и принимать ласки, так тесно слиться с другим человеком, что уже не знаешь, где заканчиваешься ты и где начинается он. Она, эта потребность, бывает весьма болезненной. Она может поглотить тебя целиком.

– Ах!

Кэт дышала с трудом, словно воздуха в комнате не осталось.

А потом Маркус свободной рукой погладил ее по щеке.

О боже!

Надо было ударить герцога по руке, но Кэт совсем не хотелось, чтобы он убирал ладонь. Она желала схватить его за запястье и прижать теснее к своей щеке.

– И тоска. Тоска одиночества. Стремление избавиться от него хотя бы на несколько мгновений. Это обман. Ловушка. Мы не можем вырваться из тисков одиночества, но, пусть совсем не надолго, мы можем притвориться, будто вырвались.

Нет. Герцог Харт ошибается. Кэт стремилась к одиночеству. Она открыла рот, чтобы сказать ему об этом, и увидела тоску и отчаяние в его глазах.

Кэт хотела помочь ему, утешить его. Она шагнула к нему.

– Мяу!

– Ой! – Кэт вздрогнула от неожиданности, а герцог отдернул ладонь от ее лица. Оба они одновременно отпустили столбик и уставились на Поппи. Та стояла на кровати, выгнув спину, и хмуро смотрела на них. Выдержав паузу, кошка грациозно спрыгнула с кровати и вышла из комнаты.

Из спальни Изабеллы Дорринг. В которой она, Кэт, находилась наедине с герцогом Хартом, и… А чем, собственно, они занимались? И что произошло? Ничего. У герцога был растерянный вид. Даже не растерянный – ошеломленный. Глядя на него, вполне можно было бы рассмеяться.

Но Кэт совсем не хотелось смеяться.

– Простите, мисс Хаттинг. Я был… То есть… – Герцог прочистил горло, одернул жилет и бросил злой взгляд на портрет Изабеллы Дорринг. – Я не хотел проявить к вам неуважение. И раз мы уже сделали все, что собирались… – добавил он и покосился на кровать. Кэт готова была поспорить, что при этом герцог покраснел. – Нам пора уходить. Мне надо еще развесить несколько объявлений.

– Конечно, – кивнула она и шагнула к двери. – Вы не станете возражать, ваша светлость, если я уберу портрет в кладовку, когда перееду сюда? При условии, конечно, что получу право стать новой хозяйкой дома старой девы.

– Уверен, это превосходная мысль, мисс Хаттинг.

5 мая 1617 года. Тетя Уинфред снова пишет, что со мной должна жить старшая компаньонка, но я вновь ответила ей, что не нуждаюсь в няньках. Папа с ранних лет приучал меня к независимости, как бы ни противилась этому моя тетя Уинфред. Трудно сосчитать, сколько раз она заламывала руки (по крайней мере в письмах) и твердила, что попустительство отца до добра не доведет. Мы с папой часто смеялись над ее причитаниями. Как же мне не хватает папы! Но я не потерплю, чтобы какая-то старая карга шпионила за мной в моем же доме! Мне двадцать четыре года, и у нас в Лавсбридже все меня знают и привыкли к моим странным привычкам. Не говоря уже о том, что компаньонка стала бы мне сильно мешать, особенно сейчас. Герцог Харт продолжает искать моего общества. Думаю, предложение руки и сердца не заставит себя ждать.