– Мы знаем, что это была за бомба, – произносит Карин. – Какое взрывчатое вещество было использовано и как оно детонировало.

– Давай, – произносит Зак, и Карин улыбается.

– Механизм бомбы был запущен с пульта. Мы нашли остатки капсюля-воспламенителя, какие используются при дистанционном управлении, а также фрагменты передатчика. С таким пультом можно стоять как угодно далеко. Он действует как IED, что по-английски означает Improvised explosive device – бомба, которую кто-то собрал сам, из разных составных частей и взрывчатых веществ. В основе бомбы был пероксид ацетона. Он есть у военных и довольно часто встречается в строительстве. Вероятно, это самое распространенное взрывчатое вещество.

– Где именно можно достать этот самый пероксид ацетона? – спрашивает Малин, подаваясь вперед, чтобы продемонстрировать заинтересованность, и ощущает, как пуговицы на платье вдавливаются в кожу; ей приходит в голову, что она немного обнажается, когда делает это движение. «Он мог бы пожалеть девочек, если видел – или они видели – место, где находилась бомба, когда приводили ее в действие. Это что-то значит? Помимо того, что они хотели показать серьезность своих намерений?» – думает она.

– Имея специальное разрешение, его можно закупить через оптовиков. А такое разрешение большинство крупных строительных компаний имеет. Если же ты военный и особенно начальник, ты наверняка можешь без труда получить доступ к нему. Кроме того, есть еще немало нелегальных препаратов, циркулирующих в обществе, – украденных с военных складов и со строек. И все это тоже можно раздобыть, если иметь связи в преступном мире. К тому же его наверняка можно заказать по Интернету из-за границы. Но пероксид ацетона долго не хранится, так что он постоянно в движении на рынке. Запасы все время обновляются, так что тот, кто подложил бомбу, достал его совсем недавно.

Зак кивает, а Малин сосет губу, думая, что теперь Бёрье Сверд и Вальдемар Экенберг могут искать более предметно, когда стало известно, какие вещества использовались, – но одновременно с этим стало труднее. Стандартные штуки. С большой вероятностью их не удастся отследить.

– А за границей пероксид ацетона часто встречается? – спрашивает Зак.

– Его можно достать в любой европейской стране. Он производится в нескольких странах, но не в Швеции. Однако если захотеть его достать, то достанешь. К тому же его можно сделать самостоятельно. И многие бомбы в Ираке и Афганистане изготовлены с использованием пероксида ацетона – это так, для вашей информации. Его не раз использовали в терактах, последний случай – в лондонских автобусах. Однако это не имеет значения. Любой человек, решивший сделать бомбу, скорее всего, использовал бы именно его.

В Ираке и Афганистане повстанцы используют также нитрат аммония, который имеет похожий химический состав, но для нашего случая он слишком громоздкий. Для взрыва такой мощности, как на площади, потребовалось бы не меньше тонны.

Карин видит разочарование Малин. А та понимает, насколько трудно сделать какие-либо оперативные выводы из этой новой информации.

– Прости, Малин, мне хотелось бы дать тебе что-нибудь более специфическое. Но я могу сказать одно – тот, кто делал эту бомбу, прекрасно знал свое дело. Это не любительская поделка, а стабильная конструкция, где снаружи был прочный металлический корпус. Пероксид ацетона очень чувствителен, многие экспериментаторы сами на нем подрывались, но этот человек знал, что делает. И пульт дистанционного управления – штука весьма продвинутая.

– Стало быть, мы имеем дело с профессионалом, – произносит Зак, и Карин кивает.

– И он мог сознательно направить силу взрыва в сторону площади. Но это невозможно сказать наверняка. Заряд весил от трех до пяти килограммов. Примерно такое количество пероксида ацетона необходимо для бомбы с такой взрывной силой, как наша.

– А пульт? – спрашивает Малин.

– Мы нашли лишь крошечные остатки. К сожалению, о нем невозможно сказать ничего конкретного.

Мужчина в черной куртке с капюшоном.

Тот, который оставил бомбу перед банком, на багажнике велосипеда.

«Должно быть, он ушел с площади, – думает Малин. – Встал где-нибудь в сторонке и привел в действие бомбу. Видел ли он в тот момент площадь? Девочек? Может быть, он ушел далеко, вышел из зоны видимости, потому что если он увидел девочек, приближающихся к банкомату, и нажал на кнопку, то с каким же злом мы имеем дело?! Не сам ли это Демиург, страшное кровавое животное без кожи, которое пробуждается по весне в своей норе после зимней спячки и пускается на охоту за душами людей? Монстр, убивающий ради убийства…»

Палец, нажимающий на кнопку.

Возможно, это был одиночка. Руководитель Фронта экономической свободы? Или кто-то совсем другой? Парень из мотобанды, желающий отомстить Стенссону? Впрочем, бомба по Стенссону очень сильно промазала – и как это могло получиться, если она приводилась в действие дистанционно? С другой стороны, с бомбами часто возникают проблемы. Это скорее правило, чем исключение, – в тех случаях, о которых мы слышим, так что нельзя сбрасывать со счетов, что мишенью все же был Стенссон.

Речь может также идти о религиозной группе, которая хочет показать свою силу, демонстрируя, что может нанести удар где угодно и когда угодно… Впрочем, ничто не говорит в защиту этой последней версии.

«Аль-Кабари наверняка держит своих под контролем, – думает Малин. – И у меня возникло явное ощущение того, что он сказал правду – он действительно хочет помочь в создании нормально функционирующего общества».

– А капсюли? – спрашивает Малин. – Их как-то возможно отследить?

– Там то же самое. Единственное, что мне удалось установить, – что это самая распространенная модель. Возможно, он или они знали, что капсюли тоже невозможно будет отследить.

Некоторое время все трое сидят молча.

Карин делает глубокий вдох.

– Еще я могу окончательно подтвердить, что погибшие девочки – действительно двойняшки Вигерё. Тюва и Мира. В возрасте пяти лет они побывали у зубного врача, там им сделали рентген, ибо у них была необычная аномалия зубов – некоторые зубы срослись по двое. Мы сравнили рентгеновские снимки со своими находками на Большой площади – и теперь все сомнения отпали.

– Значит, теперь мы знаем наверняка то, что знали и так, – вздыхает Малин.

* * *

В офисе банка «SEB» на Большой площади вместо стекол теперь большие фанерные щиты, словно кто-то забил окна в ожидании мощного урагана.

Вальдемар Экенберг и Бёрье Сверд стучат в только что поставленную новую дверь. За их спинами погасли погребальные свечи, уже начали увядать цветы. Но все время приходят новые люди, с новыми свечами и новыми тюльпанами таких же огненных оттенков, что и сам эпицентр взрыва, принося новый страх, новую скорбь по утраченному спокойствию.

Через пару минут дверь банка открывает девушка в сером офисном костюме.