Однако и местная путана её оценила. Аня это поняла, просматривая меню и попутно изучая столики, пока только на предмет парней, пьющих минералку, то бишь своих родных коллег «на выпасе». Гэбешных парней не было, были военные, были менты в штатском, явно не на службе, а на отдыхе, была куча студентов и куча работяг. А ещё были две злые шлюхи — их взгляды моментально пересеклись.

Аня тренированная, ей выдержать взгляд этих баб — что на открытку посмотреть. Она только скользнула по ним, словно и не заметила. Спокойно сделала заказ, сказала официанту, что отлучится на минуту, подхватила сумочку и демонстративно медленно пошла в туалет.

Её задумка сработала на все сто — одна из путан нетерпеливо подпрыгнула и резво побежала за ней.

Разговор был короткий: «Ты как снимаешься, за так или за деньги?» — «За так». — «А раз за так, то нам дороги не переходи». — «Не перейду» — «Ты поняла?» — «Поняла». Путана стала заводиться от своей «моральной победы». Аня медленно поворачивается к ней спиной, прекрасно зная, что за этим последует. А последует за этим толчок в плечо или спину, типа прощания-угрозы с напоминанием, кто хозяйка в зале Аня этого не боится, Аня сё на это провоцирует, а сама косится на здоровенное зеркало сбоку. Не выдержала проститутка, решила толкнуть конкурентку. Аня делает шаг в сторону и немного назад, а руку, согнутую в локте, резко вверх на полукруговой захват. Вот шлюшкина рука у неё под мышкой, а в этот момент лёгонькая подсечка, и длинная ручка-ремешок от сумочки накидывается на шею. Шлюха летит на пол. Ремешок хороший, сделан из натуральной толстенной кожи, под стиль «пейзанка», столь популярный в Европе того времени. Специально для подобной возможности выбирала. Конечно, безопаснее было бы красной книжечкой перед носом помахать, да только такие варианты не для Ани, она из-за ерунды светиться не будет, да и удостоверение её с самого начала у начальника в сейфе лежит. Вот синяя книжечка сотрудника «Интуриста» — та действительно у неё есть, да и то не с собой.

Похрипела шлюха на полу, проквакала, что ошиблась, попросила не бить... На том и сошлись. «Девочки, я вас не знаю, а вы меня. Под ногами не путаться, ну а если в дальнейшем что задумаете, парней там каких позовёте или сами чего решите, — при любой попытке мести буду просто убивать». Шлюха поверила. Вышла на минуту к своей подруге, а на горле красная полоса, морда в соплях, руки трясутся. Жахнула здоровый фужер водяры и бегом из ресторана. А подруга, выслушав короткий, но с иллюстрациями рассказ «коллеги», весь оставшийся вечер на Аню смотрела подобострастно и не только кого там отбить — подойти близко боялась. Тогда времена были советские, ни мафии, ни сутенёров, каждая девочка сама по себе, а уж между собой — так вообще сплошной закон джунглей и никакой тебе организации. Да и мало про-ституток-то было, клиентуры им с избытком хватало. А уж официально — так их вообще ни одной не было — проституция и советский образ жизни по марксистско-ленинской задумке были несовместимы. Типа социалистические условия для них не подходят. Как. Сахара белым медведям.

Военные пригласили её первыми и отпали сразу — командированные, живут в гарнизонном общежитии. Менты обмывали чью-то звёздочку, там тоже ловить нечего. Студенты... Для неё это малолетки, лет на семь младше. Но смотри-ка, один смелый решил тётю на танец пригласить. Ух ты, живём с другом на квартире, — похоже, вариант безопасный. Молодоват ещё, ну ничего, мы тебя подучим, если что. И с деньгами у ребят, похоже, напряг. Давайте-ка, хлопцы, ко мне за столик. Официант, бутылку коньяка! Как зовут? Как зовут... Аней зовут, врать тут вроде не к чему, ещё где окликнут по случаю. Кем работаю? Да учительницей младших классов. Конечно, замужем, но муж в длительной командировке на Севере. Поэтому и домой ко мне нельзя, там мама и ребёнок. Да ты что, какой телефон? Телефона нет, а адрес ни за что не дам! И школу свою не скажу — ещё мне не хватало, чтоб родители моих учеников обо мне слухи распускали. А вообще-то я голодная... Да нет-нет, вы, мальчики, кушайте и ничего мне больше заказывать не надо — не в том смысле я голодная. А что вы так смутились? Я же честно и откровенно! Ах, что вас двое... Ну, тут сами решайте, хотя можно и с двоими, если не разом, конечно, а по очереди. Вы рады? Ну тогда допивайте и поехали. Нет, с собой мы ничего брать больше не будем, и у вас завтра занятия, и у меня уроки...

Это была чудная ночь! Она отыгралась за все свои «монастырские» годы. Молоденькие кобельки оказались заводными и послушными, казалось, её удовольствию не будет конца. Пока один послушно сидел на кухоньке малюсенькой однокомнатной хрущёвки, другой занимался делом. Потом они менялись. Менялись споро, и Анька не успевала остыть. Правда, больше чем на два захода никого из них не хватило, но и этого ей оказалось вполне достаточно, чтобы словить долгий яркий оргазмище, от которого, казалось, замирает сердце и обрывается всё внутри. А потом они спали — она одна на кровати, а они по жребию — кто на другой кровати, а кто на полу. Утром она встала по будильнику, сходила в душ, потом сделала кофе и яичницу на всех. Ребята снова смотрели на неё восторженными глазами и стали просить не исчезать, а приходить ещё. Вот наш телефон — ты только позвони. Она запомнила их номер и сказала, что звякнет недели через две, а там договорятся по настроению. Посоветовала влюбляться в хороших девочек и исчезла.

Аня удачно «отгуляла» итальянцев. По ориентировке были сомнения насчёт одного паренька, в смысле турист ли он или связной, выходивший на русского агента в обход посольств. Такие вещи устраивают исключительно для важных птиц, точнее, даже не для них, а для снятия их тайников. Потом «сняток» никогда не тащат через границу, его обязательно передают в посольство и переправляют безопасной диппочтой. Посольство ничего не знает об агенте. Да и трудно отследить таких — чистый въехал, чистым выехал. По обстановке Ане пришлось выполнить две «тэфэпэшки» — операции по тайному физическому проникновению, а попросту — пошустрить у него в вещах во время отсутствия хозяина. Кроме довольно дерьмовых итальянских стихов собственного сочинения, типа дневника впечатлений «объекта» о России, больше ничего интересного она не нашла, заложила жука, перефотографировала написанное и пробежалась по ним ультрафиолетовой спецлампой на предмет тайнописи.

За поездку объект себя ничем не проявил, и в конце поездки Аня влезла к нему ещё раз, просмотреть номера фотокассет и свои маркерные метки. Метки были на месте, номера совпадали. К заднему дворику гостиницы подошёл крытый грузовик с рентген-установкой, и они быстро провели полную просветку его вещей. Аня привычно закинула тяжёлый чемодан иностранца в больший пустой чемодан и бегом пустилась назад. На всю операцию от выноса до возврата ушло около пяти минут. Похоже, иностранец был чистым. Был ещё один «говноед», как кагэбешники и гээрушники называли лиц, слишком демонстративно симпатизирующих советскому строю, но и тот оказался полной пустышкой в плане оперативной разработки на дальнейшую вербовку. Во-первых, профессионально никто, абсолютно бесперспективная личность, а во-вторых, просто истероидный психопат из тех, которые готовы восторгаться чем угодно, лишь бы получить ответные симпатии окружающих. Такой будет на тебя смотреть преданными глазами ровно до пересечения границы собственного государства, где немедленно с той же преданностью всё выложит первому попавшемуся карабинеру. Кроме этих двоих, больше ничего интересного.