высказанную идею, хотя он и не воспринимал это предложение всерьез, для него оно было скорее насмешкой. Стоять здесь в присутствии членов семьи, чьи голландские пушки отправили на встречу с праотцами столько бравых ребят, — это одно дело, а вот отказываться от своего дела и своего слова — совсем другое.

— Превосходно, — улыбнулся Август, хотя его голос прозвучал на удивление сухо. — Я скоро вернусь. — Он коротко кивнул, подарил теплую улыбку сестре и вышел из комнаты, оставив раздвижные двери открытыми.

— Вам не следовало появляться здесь, — сказала Леопольда, как только шаги ее брата затихли в коридоре.

— Меня пригласили, — напомнил Хадсон.

— Я имею в виду, в Брайартусе. День, когда вы приняли это решение, станет для вас самым мрачным, помяните мое слово.

— Вы сгущаете краски. В тот день было немного пасмурно, только и всего, — с елейной улыбкой ответил Хадсон. Он бросил еще один мимолетный взгляд на гравюру с пушкой, и его лицо едва не перекосило от ненависти. Леопольд ван Ремм, должно быть назвал торговый пост Брайартусом в честь пушки своего предка и семейного наследия. И, конечно же, это название сохранится за городом, когда он вырастет и расцветет.

Хадсон повернулся к женщине. Итак, время игр закончилось.

— Кого вы кормите мясом тех лошадей, которых режете в своем амбаре? Явно ведь не только самих себя.

Она не ответила, а его укоряющий взгляд выдержала с ледяным спокойствием.

Хадсон сделал к ней несколько шагов, напустив на себя свой самый угрожающий вид.

— В доме есть кто-то еще, не так ли? Кто?

Леопольда продолжала смотреть на него с бесстрастным выражением лица.

Хадсон услышал позади себя скрип половиц — тихий шум, почти заглушенный стуком дождя, барабанившего по крыше. Прежде чем он успел повернуться, ему в голову уткнулся ствол пистолета.

— Вы правы, сэр, — сказал Август ван Ремм. — Мы с Леопольдой живем здесь не одни. В нашем подвале живет тот, кого прозвали чудовищем болота Блэк-Оук…

Глава 5

— … также известным, — продолжил Август ван Ремм, сильнее прижимая пистолет к затылку Хадсона, — как Цукор ван Ремм, наш младший брат. — Хадсон услышал, как взводится курок. — Боюсь, я не верю вашему намерению принять мое предложение. Когда я впервые встретил вас, то сразу понял, что вы — дурак и упрямец. Вы выглядите соответствующе. Леопольда, открой его сумку. В ней два пистолета. Пожалуйста, вынь их и будь осторожна. Она, вероятно, заряжены.

Леопольда послушалась. В следующую минуту ее руки в чернильно-черных перчатках сжимали оба пистолета.

Хадсон услышал стук в задней части дома. Это был звук тяжелого удара кулака или плеча о дверь.

— Буря встревожила его, — пояснил Август. — Цукор несколько раз вырывался наружу. А поскольку я не самый способный плотник, дверной косяк и петли в его жилище сильно ослабели.

— Цукор, — повторил Хадсон. Внешне он оставался невозмутимым, но внутри его пожирал огонь опасности, и он лихорадочно пытался найти выход из своего затруднительного положения. Под мышками у него уже выступил пот, лоб заблестел от испарины. — В честь кого его так назвали?

— В честь любимой охотничьей собаки нашего отца. Леопольда, пожалуйста, положи один из пистолетов на каминную полку. А другой направь на нашего гостя, чтобы он не дергался, и забери у него нож. Он в ножнах, на правом боку. Только осторожно.

Хадсон считал секунды и дюймы. Осмелится ли он извернуться, выплеснуть остатки эля в лицо Августу и уйти от пули? Нет, он был уверен, что ван Ремм куда быстрее вышибет ему мозги. Он наблюдал за тем, как Леопольда медленно и методично следует инструкциям брата. Ствол его собственного пистолета теперь смотрел ему чуть выше пупка.

Вскоре нож оказался в руках Леопольды и перекочевал на стол.

Гром снова заголосил — на этот раз громче, от него по всей округе разнеслось глухое эхо. Оно длилось несколько невыносимо долгих секунд, пока не затихло.

Громовой Человек кричит, — подумалось Хадсону.

— Может, вы расскажете мне, что здесь происходит? — как можно спокойнее спросил он.

— Отведи его в лес, пристрели и покончим с этим! — сказала Леопольда, после чего нервно прикусила нижнюю губу. — Август, было крайне глупо с твоей стороны приглашать его сюда!

— Напротив, дорогая. Манеер Грейтхауз мог доставить нам много хлопот. Я понял это сразу, как повстречал его. Он не собирался уходить сам, — покачал головой Август. — Его нужно было заставить уйти. Заставить исчезнуть. — Он нервно усмехнулся. — Насчет отвести его в лес и застрелить… я не думаю, что это лучшее решение нашей проблемы.

— Что ты предлагаешь? — взвилась Леопольда. — Мы же не можем его отпустить!

— Конечно, нет. — Август задумчиво замолчал. Хадсон слышал, как сквозь бурю Цукор рвется на свободу из места своего заточения. — Наш брат, — нехотя заговорил Август, обращаясь к своему пленнику, — находится в одном из своих особых состояний. Иногда на него находит, но потом он успокаивается. Однако в последние пять лет он все чаще становится неуправляемым. Прежде Леопольде удавалось его успокоить. А теперь единственное, что может унять его гнев, это — к моему большому сожалению — пролитая кровь. Убийства. Ему нужно направить на кого-то свою ярость. Понимаете?

— Не вполне, — ответил Хадсон, пытаясь потянуть время. Сейчас секунды и минуты вовсе не были его союзниками. — Просветите меня.

— Просто прикончи его, Август! Чем быстрее, тем лучше.

Хадсон медленно поднял наполовину осушенный стакан эля и одарил Леопольду своей самой обворожительной улыбкой, на какую только был способен, хотя улыбаться ей — это последнее, что ему хотелось делать.

— Позвольте мне хотя бы допить. Было бы стыдно позволить такому прекрасному голландскому элю пропасть зря.

— Он не пропадет зря! Я выпью его над твоим трупом!

Хадсон решил, как поступить. Сердце сильно заколотилось о ребра. Из глубины коридора он услышал звук раскалывающегося дерева.

— Он почти вырвался! — В голосе Леопольды зазвенел неподдельный ужас.

— Я собираюсь сесть в кресло и допить, — сообщил Хадсон. — Если хотите застрелить меня, Август,