— Если вы считаете, что мы поступаем неделикатно, — продолжала тем временем врач, — то вы не правы. Мы, между прочим, имеем право вызвать вам на дом санобработку из ДЭЗа. Мы же этого не делаем. А вы даже не представляете, что это такое. И потом — ну ничего такого страшного. Каждый год бывают эпидемии. То мыши разводятся, то крысы, то тараканы, теперь вот — вши. На следующий год еще кто-нибудь разведется.

— Что, у них мыши в школе бегают? — спросила шепотом мама рядом со мной. Ей никто не ответил.

Вот все это я и рассказала мужу. Он кивнул и больше не требовал что-то делать. Видимо, испугался ДЭЗа с доставкой на дом или решил, что вши — меньшее зло по сравнению с мышами.

Позвонили из родительского комитета. Спрашивали, нужно ли нам классное родительское собрание. Я сказала «да», потому что варианта «нет», судя по голосу звонившей бабушки, не предполагалось.

Ничего не могу с собой поделать — волнуюсь, хотя волноваться должен был Вася. Тот, наоборот, был настроен решительно.

— Мама, скажи Светлане Александровне, что эти девчонки мне надоели.

— Какие девчонки?

— Все. Они меня замучили.

— Чем же?

— Все время все болтают, говорят всякие глупости и пристают. Надоели.

— Ладно, я пошла.

Собирались тяжело и долго. Светлана Александровна проверяла тетради и с каждой минутой мрачнела. Я ее понимаю. Вставать ни свет ни заря, а времени уже полседьмого. Родители вряд ли разойдутся раньше восьми. Еще кто-нибудь задержится, чтобы в индивидуальном порядке спросить: «Как там мой?» Я забилась на Васину последнюю парту и уткнулась в учебник по развитию логики. Из трех задач решила одну. И ту — чисто случайно.

— Так, давайте начинать, — встала из-за стола Светлана Александровна. Ее тон не предвещал ничего хорошего. Я сползла поглубже под парту. На всякий случай.

— Вот так вы относитесь к вашим детям. — Светлана Александровна грозно обвела взглядом собравшихся. Нас сидело человек восемь. — Вот и дети так же на уроки ходят. Два дня ходят, неделю — нет. Все, без справки от врача пускать не буду! У нас же темы новые. Сумма, разность, числительные. Я же не могу на одном месте топтаться.

— А разность — это что? Я уже не помню, — спросил тихо папа.

— Это вычитание, — подсказала ему мама.

— Значит, что я хочу сказать — все плохо. Конец первого класса, — продолжала Светлана Александровна, — осталось учиться два месяца. На следующей неделе начинается русский язык. По математике переходим на второй десяток. А как мне все это начинать? Скажите! Половина класса читают по слогам. Все, ну почти все считают на пальцах. У них от зубов уже должно все отскакивать, а они еще думают. Месяц висят карточки — «ча-ща», «чу-щу». И что? Пишут через «я» и «ю». Про «жи-ши» я вообще не хочу вспоминать. Сколько можно писать «шишка» через «ы»?

— Что, все? — пискнула со второй парты мама.

— Все! — отрезала Светлана Александровна.

Мама опустила голову.

— А что делать с тестами? Ведь элементарного не знают. У нас олимпиады пойдут. А они не знают, кто написал «Красную Шапочку».

— Андерсен? — спросил с места тот папа, что не помнил про разность.

— Сами вы Андерсен! — окончательно разозлилась Светлана Александровна.

Мы все с ухмылкой посмотрели на этого папу.

— Я знал, просто забыл. После работы же, — оправдывался он.

— Учите авторов и произведения! Так, пошли дальше. Портфели не собраны! Что это такое? Спрашиваю: «Где твоя тетрадь?», и что, вы думаете, они мне отвечают? «Мне мама не положила!» Научите их собирать портфель! Вот у нас тут Катя сидит. Она же не канцелярский магазин! Да, у нее всегда все есть про запас. Но пол-урока — «дай линейку, дай карандаш!». Куда это годится? Да, и на нас все жалуются — самый недисциплинированный класс. Пока не забыла — сейчас зачитаю список хорошо танцующих детей. Они будут танцевать на празднике танец ромашек.

Ромашкой нас не выбрали. Я совсем поникла.

— Вот что я вам скажу. В классе нет ни одного отличника. Если с математикой хорошо, то с русским плохо, или наоборот. Вы работаете, времени нет. Но если бы вы посидели с ребенком первый класс, во втором было бы легче. А вы будете пожинать плоды. Я даже думать боюсь, что будет во втором классе с успеваемостью! Там же таблица умножения!

— Я начиная с шести уже не помню, — сказала мама, сидящая передо мной, — придется учить?

Светлана Александровна ее услышала.

— Да, придется. А вы как хотели? Всю школу дважды два — четыре? А дециметры сейчас пойдут…

— Это по физике? Не рановато ли? — сделал еще одну попытку папа, получивший «два» за разность и Андерсена.

— Нет, это по природоведению, — пошутила одна мамаша. Вот подлиза.

— Так, еще один вопрос, — посмотрела в листочек с записями Светлана Александровна, — нужен номер к Восьмому марта. Ребенок с родителем должен выступить вместе. Есть желающие?

Желающих не нашлось.

— Вот в другом классе и на гитаре мама играть будет, и сценку по ролям разыгрывать, а у нас желающих нет! Что, никто на гитаре играть не умеет?

— Я на пианино могу. Собачий вальс, — сказал неугомонный папа-двоечник.

Все посмотрели на него уже с жалостью.

— Вот рисунки задавала на каникулы, — нарушила тягостное молчание Светлана Александровна, — шесть человек сдали.

— А нужно, чтобы ребенок сам рисовал или родители могут помогать? — спросила еще одна мама.

— Можете помогать, конечно. Но вот смотрите — вдруг ваша девочка попадет на конкурс…

— Это вряд ли, — сразу же оговорилась мама.

— На школьный, потом на районный и пошлют на городской… И отправят ее участвовать. Там ее посадят и скажут: «Рисуй». И что она нарисует? Так что смотрите…

— А вот скажите, как бы нам наладить информационный обмен? — взял слово папа, которого я раньше не видела.

— Нет, лучше скажите, как объяснить, какую цифру в квадратик писать, если одна пропущена? — спросила с задней парты бабушка.

— Нет, — перебил ее папа, — про информационный обмен сначала. Был конкретный случай — отменили урок, и мой Гоша плакал, потому что не увидел бабушку.

— А чё он плакал? — не поняла бабушка с задней парты.

— Потому что он чувствительный мальчик и не бегает после уроков, как некоторые, — терпеливо объяснил папа.

— А то пусть бы побегал. На воздухе. Все бегают, — недоумевала бабушка. — Бабушка-то ваша небось моя ровесница. Так я вам расскажу: пока с больными ногами до школы дойдешь, а еще назад идти… Вы вон молодые и то за сердце хватаетесь, а мы? Нам что — в гроб ложись и помирай?