— Как хотите, так и понимайте мои слова, — безразлично сказал де Сальвуар и отошел в сторону. — Но позвольте мне еще кое-что добавить. Прекратите всякое общение с маркизом де Мопре. Никогда не слушайте его. Избегайте встреч с ним, насколько это возможно.

Не понимая, что де Сальвуар хотел этим сказать, и потому сильно испугавшись, Шина резко бросила:

— Что вы имеете в виду? Почему вы так резко нападаете на маркиза? В чем он перед вами провинился?

— Он уже признавался вам, что любит вас? — спросил герцог насмешливым тоном. — По вашему лицу вижу, что да. Не верьте ему. Он любит одного лишь в себя, а его сердце и душа заняты исключительно удовлетворением его личных амбиций — амбиций очень претенциозного человека!

— Скорее из-за того, что презрение в голосе герцога вызвало в ней сильное раздражение, чем по какой-либо иной причине, Шина приготовилась вступить с ним в спор.

— Даже маркиз может иногда быть искренним, — сказала она.

— Не будьте такой наивной, — вспылил герцог. — Он не любит вас и никогда не полюбит.

И снова Шина испытала раздражение от того, что он говорит с ней таким нравоучительным тоном.

— Как вы смеете так со мной разговаривать? — набросилась она. — Почему я должна верить вашим суждениям больше, чем словам маркиза? Вы говорите, словно вас заботит мое благополучие, но одно очевидно — у вас нет ни сердца, ни доброты по отношению к кому-либо или чему-либо.

Все это время Шина не смотрела на него, просто не отваживаясь это сделать. Затем она перевела дыхание и продолжила:

— По какой-то непонятной причине вы решили сделать мне выговор. Вы оскорбили меня, прежде чем увидели; вы насмехались надо мной и всячески высмеивали мою страну, как, впрочем, и все, что я делала за время моего пребывания здесь. Вы прочитали мои письма отцу и после этого говорите так, словно имеете право навязывать другим свое мнение. Я считаю вас презренным, бессердечным и циничным человеком и не намерена впредь вас даже слушать.

Словно ее слова пробили оборону герцога, он тоже побагровел от гнева.

— Вы маленькая идиотка, — воскликнул он. — Вы специально извращаете То, что я пытаюсь вам сказать. Думайте обо мне, что хотите, но остерегайтесь маркиза де Мопре.

Ему нельзя доверять. Положение, которого он добился при дворе, заставляет приличных людей избегать его. Но вы же этого не хотите понять. Я всего лишь предупреждаю вас.

Держитесь от него подальше. Он причинит вам только неописуемый вред.

— А почему я должна верить вам? Откуда мне знать, что вы не наговариваете на него? — язвительно спросила Шина.

— Потому что я знаю, о чем говорю, а вы ничего не знаете — даже как уберечься от опасности, — ответил герцог.

— Я устала от ваших оскорблений, — сказала Шина. — Я немедленно отправлюсь к маркизу и расскажу ему, что вы о нем говорили. Я попрошу его стать моим другом и защитить от интриги оскорблений таких, как вы.

В се голосе кипела злость, и она чувствовала, что ярость во взгляде герцога обжигает ее.

— Вы не сделаете ничего подобного, — вскрикнул он.

— Я буду делать все, что хочу! Вы мне не указ!

Словно его терпение лопнуло, он вдруг нагнулся к ней, ' схватил се за плечи и начал трясти, как непослушного ребенка.

— Послушай меня, маленькая глупышка, — процедил он сквозь зубы. — Если вы считаете, что можете играть с огнем и не обожжетесь, то сильно ошибаетесь. Если вы не запомните мои слова, последствия могут оказаться самыми плачевными, но не для меня — для вас. Вы в большой опасности, говорю я вам, и если вы не поверите мне, Бог знает, чем все это закончится.

— Пустите меня, — задыхаясь, воскликнула Шина, пытаясь вырваться из его сильных рук, причинявших ей боль.

— Я вобью в вас хоть немного здравого смысла, если мне остается лишь это!

Резким движением Шина вырвалась из его рук.

— Как вы смеете так вести себя! Вы беспринципный негодяй! Вы позорите ваш дворянский титул! Все дворянское сословие! — выпалила она. — Я ненавижу вас! Вы слышите?

Ненавижу!

— Разумеется, вы меня ненавидите, — так же гневно воскликнул герцог. — Вам нравятся лишь те, кто обращается к вам со сладкими речами в надежде использовать вас в своих собственных целях! Разве вы не видите, самодовольная маленькая шотландка, что они все совершенно неискренни и отчаянно лживы? Каждое их слово таит в себе скрытый корыстный мотив.

— Я не желаю вас слушать, — вновь повторила Шина. — — Я обязательно разыщу маркиза и все ему о вас расскажу!

Она повернулась и уже собралась уходить, но герцог крепко схватил ее за запястье.

— Ну что ж, идите! Полагаю, вы хотите его страстных поцелуев. Все женщины одинаковы. Все, что им нужно от мужчин, — это любовные утехи. Они думают лишь об этом. У них нет ни здравого смысла, ни гордости, ни достоинства — одно только ненасытное желание того, что они называют любовью.

— Думайте что хотите, — уничтожающим тоном ответила Шина. В ее глазах вспыхнул огонь, когда она попыталась освободить руку.

— Идите и отдайте ему ваши губы, ваше сердце и ваше доверие, — продолжил герцог своим привычным циничным голосом, — но очень скоро вы узнаете, чем все это закончится и сколько неприятностей вам принесет.

— Пустите меня! — воскликнула Шина, снова пытаясь оттолкнуть его.

— Бегите к маркизу, — ответил разъяренный герцог, — но если вам нужны только поцелуи, простые поцелуи, которые может получить любой, стоит лишь ему попросить, — то почему же довольствоваться одним маркизом? Отведайте тогда и моих поцелуев! Возможно, они покажутся вам даже слаще!

Прежде чем Шина успела сделать вдох, прежде чем она поняла, что происходит, герцог де Сальвуар отпустил ее запястья и грубо прижал ее к себе. Сдавив пальцами Шине подбородок, он наклонил ее голову.

Какое-то время девушка смотрела в его глаза и видела в них необъяснимую, необузданную страсть. Затем его губы коснулись ее губ, и герцог жадно и грубо поцеловал ее. Возникло ощущение, что его поцелуй полностью завладел волей Шины, сделав ее совершенно беспомощной. Ей казалось, будто она погружается в темную пучину океана, из которой нет возврата. Шина чувствовала, что с ней происходит нечто странное и совершенно нереальное.

Герцог ослабил объятия так же внезапно, как и заключил в них Шину. Девушка потеряла равновесие и, пожалуй, упала бы, если бы не успела схватиться за спинку стула.

— Так отправляйтесь же тогда, черт побери, к маркизу! — Герцог произнес эти слова негромко, голосом, совершенно непохожим на тот гневный тон, которым он до этого обращался с Шиной.

Затем он подошел к окну и резким движением отдернул шторы, словно ему захотелось впустить в комнату свежий воздух Какое-то мгновение Шина смотрела на него — на стройный силуэт на фоне окна. Молча и, как ни странно, не спеша она вышла из комнаты, двигаясь как во сне.