— Она не в курсе, что в этом случае идут к Артуро, — рассмеялась Кьяра.

Артуро нашёлся, где ему и было положено найтись — в гараже, в ремонтной мастерской. Ему было под семьдесят, у него не ходили ноги, и он передвигался в кресле на колёсах, но со зрением и с руками у него всё было получше многих молодых. Болтали, что он раньше был военным механиком, или конструктором, Кьяра не знала деталей. Кажется, свою серьёзную травму он получил где-то в Африке. Но работать руками не разучился, и любой механизм подчинялся ему, как миленький. Ему вечно тащили разные неработающие приборы, и он их разбирал, чистил, паял, и возвращал работающими. Ещё никто лучше него не мог диагностировать поломку в машине — поэтому и мастерская у него располагалась в отнорке гаража. Но с машинами он сам возился редко — обычно смотрел, говорил, что и где, по его мнению, а ремонтом потом занимался кто-нибудь другой.

Механические часы ему были обычно на один зуб, как говорится. Он их очень любил и возился с ними с удовольствием.

— Привет, дядя Артуро, а мы к тебе с подарочком! — радостно завопил Октавио.

— Привет, юный Октавио, и вам, барышни, тоже привет, — Артуро отложил лупу, через которую рассматривал какие-то шестеренки на столе, и поднял голову.

Кьяре уже случалось здесь бывать — когда с помощью дона Лодовико она купила скутер, условием его дальнейшей работы был как раз ремонт Артуро. И Артуро помог, конечно, в первую очередь потому, что его попросил дон Лодовико. А Кьяра потом ему осторожненько убралась в мастерской — чтобы ничего нигде не испортить.

И сейчас возле шестерёнок стояла большая, на поллитра, не меньше, кружка с остывшим уже чаем — это у него было в обычае. Артуро любил хороший развесной чай и ему обычно притаскивали в качестве оплаты за работу — или бонуса к оплате, если работа была серьёзная. В кружке сверху плавала металлическая стружка.

— Скажи, дядя Артуро, что ты думаешь вот об этом предмете? — Октавио положил ему на стол часы.

— Думаю, что это часы, — сказал тот.

— А то мы сами не знаем, — хмыкнул Октавио.

— Хорошие, дорогие часы. Швейцарские. Старенькие — годов тридцатых, наверное, — тут он попытался открыть, и часы снова не открылись.

Тогда мастер взял какую-то тонкую металлическую штуку, что-то ею поддел и подцепил, и крышка отскочила. Артуро положил часы под лампу, и все четыре головы наклонились над столом.

Кьяра ничего необычного не увидела — часы, ну да, большие, циферблат как с перламутром, цифры римские, стрелочки ажурные, но по всему — обычные часы. Зачем их так прятали?

— Дядя Артуро, скажи, эти часы из чего?

— Корпус — скорее всего серебро. Что внутри — надо смотреть. Ну а теперь признавайтесь, мелочь, кого ограбили и что вообще хотите?

— Хотим узнать, есть ли в этих часах что-то особенное, — с готовностью ответил Октавио. — Если сможешь что-нибудь внятное нам сказать — я попрошу у монсеньора для тебя премию, — он ещё и подмигнул для достоверности.

— Ладно, разберу и почищу. Глядишь, что и раскроется. А чьи часы-то? Барышни, кого-то из вас?

— Эти часы сейчас в разработке по нашему делу, — тут же сообщил Октавио. — То есть по делу службы безопасности.

— Ух ты, важный какой, — фыркнул Артуро, но тут же подмигнул Кьяре — всё, мол, нормально. — Погляжу. Приходите завтра вечером, что узнаю — расскажу.

— Спасибо тебе, — серьёзно сказал Октавио. — А если вдруг что срочное — звони мне, хорошо? Я тут же прилечу.

— Ладно, ладно, — пробурчал Артуро и уткнулся своим носом-картошкой в лупу.

— А может, тебе свежего чаю принести? — нахмурилась Кьяра. — И с сахаром, а то пить чай со стружкой как-то некруто, я считаю.

— Детка, если ты это сделаешь — моя любовь к тебе не будет знать границ. Она и так их не знает, а теперь и вовсе, — тут же откликнулся Артуро.

Кьяра кивнула остальным и достала телефон. По уму, нужно и еды ему добыть, а то работает человек. Уборка подождёт.

В среду после обеда Элоизе позвонили с поста охраны — сообщили, что некая дама по имени госпожа Мелансон желает с ней говорить. Элоиза распорядилась проводить даму к ней в кабинет.

Несомненно, это была Клеманс — изрядно побитая жизнью, но та самая. Она всегда была стройной и следила за фигурой, но сейчас выглядела болезненно худой. Волосы собраны в короткий хвост, ни грамма косметики, под глазами темнота, взгляд усталый. Одежда — неплохой костюм и блузка — как будто слишком свободные. Стоптанные туфли без каблука и вытершаяся объёмная сумка.

— Привет, — начала гостья с порога. — Или говорить тебе «вы» и «госпожа де Шатийон»? — в какой-то момент прорезавшиеся интонации вызова выдали прежнюю Клеманс — амбициозную и обо всём имеющую своё громкое мнение.

— Привет, проходи. Кофе будешь? — Элоиза вышла из-за стола и пригласила Клеманс к кофейному столику.

— Не откажусь, — кивнула Клеманс, бросила сумку на пол и села. — Так как? Ты важный начальник или мы были раньше знакомы?

— А одно другого не исключает, — ответила Элоиза. — Да, мы давно знакомы, да, ты пришла ко мне поговорить про работу. Если уж я говорю кому-то «ты», то это не меняется за давностью лет. Таких людей в моей жизни вообще немного.

Брат Франциск постучался и внёс поднос с закусками и сладостями.

— Ничего себе у вас тут перекусы, — восхитилась Клеманс.

— Да, можно попросить, и покормят, удобно, — согласилась Элоиза. — Это местный бонус, если угодно. Но расскажи о своих обстоятельствах. Симон сказал, что ты какое-то время не работала, а сейчас хочешь вернуться.

— Ну да, не работала, пятнадцать лет. И сейчас бы не стала, да нужда заставила. Что Симон тебе рассказал?

— Что у тебя семейные проблемы и тебе нужен заработок.

— Правда. Мой бывший… ладно, не будем о нём. Смысл в том, что я осталась в полной заднице — он выгнал меня из дома и забрал детей, и даже видеться с ними не разрешает! Утверждает, что я социально опасный элемент — как же, ни жилья, ни дохода! И поэтому могу плохо влиять на мальчиков.

— У тебя мальчики?

— Да, двое. Тринадцать лет и двенадцать, погодки.

— Но если у тебя будет доход, он готов пересмотреть своё мнение?

— Я думаю, тогда он придумает что-нибудь ещё. Скажи, а ты замужем?

— Нет. И ни разу там не была.

— И детей у тебя нет?

— Не сложилось.

Клеманс задумалась.

— Может, так и правильно. Но ведь у нас с ним определённо были хорошие годы!

— Всё меняется, и нынешняя ситуация тоже может измениться, — пожала плечами Элоиза. — Расскажи, чем ты занималась, когда ещё работала.