Улица были пустынна. Ни костоходов, ни грызофей поблизости не наблюдалось, только однажды шальной ветерок промчался вдоль тротуара, словно удирая от кого-то со всех ног. Наверное, это был Тузик или кто другой из команды смерчиков-уборщиков. Тимка зевнул и стал уже подумывать о том, чтобы отложить испытания на попозже, когда в дальнем конце улицы появилось нечто. Тим поначалу даже не понял, что же там такое движется – ему показалось, что это странное нечто вроде бы вовсе и не имело формы, а текло и переливалось густым туманом, заполняя собой всю улицу вплоть до третьих, а то и до четвертых этажей окружающих его домов. Туман приближался, липко растекаясь по брусчатке мостовой, по замшелым стенам – Тимка завороженно следил за чудным облаком, забыв и про отремонтированный пульт, и про необходимое испытание: внутри тумана жутковато посверкивали цепочки красных и синих огоньков, исчезающих где-то в глубине облака.

Тяжелый гул проник в зал, тонко задребезжали стекла в окнах. Как будто там, внизу, прячась в дымовой завесе, уверенно двигалось что-то тяжелое и мощное, сотрясая землю и дома: может, колонна танков, а может быть, стартующий вслепую грузовой самолет. Что именно, Тимка не знал, но не сомневался: в тумане скрыта какая-то очень и очень опасная штуковина. Или тварь – сильная, дикая. Смертельная. И стрелять в нее из пульта было, мягко говоря, неразумно.

Резкий порыв ветра глухо ударил в стекло, взбаламутил белый кисель тумана под тимкиным окном. И за тот короткий миг, пока туман затягивал пробитую в нем ветром брешь, Тим увидел… Трудно сказать, что именно он увидел, слишком мало было времени, чтобы толком все разглядеть, но одно Тимка понял твердо: от этого существа обычному человеку надо держаться подальше. Уж лучше иметь дело с буйными костоходами или голодными грызофеями. Или на худой конец с морскими колдунами – они и то понятней и, можно сказать, человечней, чем чудовище в тумане.

В белом киселе виднелось что-то необъятно большое, студенисто-мягкое, прозрачного фарфорового цвета. Оно было цилиндрическое, точь-в-точь как железнодорожная цистерна, и все – сверху донизу – покрыто густой слизью. И, что самое поразительное, по бокам цистерна оказалась усеяна рядами ярко сияющих синих глаз. Глаза моргали, щурились, вращались и подмигивали, тщетно пытаясь что-то разглядеть сквозь окружающий их туман. А под глазами находились широкие рты – зубастые, глубокие, огненно-красные: изо ртов валил густой пар, тот самый, который окутывал неведомое существо плотным облачным коконом. Ближе к земле, царапая камни длинными когтями, висели сухие ветки рук – руки казались безжизненными и лишними на этом громадном раздутом теле. Однако Тим успел заметить, как одна из рук мимоходом подцепила когтем случайный череп, валявшийся у стены дома, мигов ощупала его пальцами и, сочтя находку неинтересной, сжала ее в кулаке: на землю упала одна костяная пыль. И тут туман заволок увиденную мальчиком картину, заклубился, вытянулся вверх и лизнул окно, за которым притаился Тимка. Стекло сразу запотело, покрылось снаружи каплями воды. Тим отшатнулся от него, присел и на четвереньках шустро побежал прочь от окна куда-нибудь прятаться. Поглубже и понадежней.

– Ты чего там ищешь? – сонно поинтересовался Хозяйственный, когда Тимка залез к нему под кресло. – Винтик от пульта, что ли, закатился?

– По-по-по… – забормотал Тим, елозя ногами по полу и стукаясь снизу затылком в сиденье. – По!..

– Чего – «по»? – Хозяйственный перегнулся через подлокотник, заглянул под кресло. – По шее дать? Тогда вылазь, а то я до тебя не дотянусь.

– По… ползет, – Тимка ткнул из-под кресла рукой в сторону окна, – ползет, с глазами и руками! И ртов тыща! И паром дышит!

– Так-так, – Боня встал с кресла, в два шага подошел к окну и долго смотрел в него, бесстрастно постукивая пальцами по стеклу. Потом, не поворачиваясь, поманил Тимку к себе рукой:

– Покажи-ка мне, друг сердешный, где тут чего ползет. Видно, у меня с глазами не в порядке, – Хозяйственный отодвинулся, пропуская мальчика к окну. Тим поглядел вниз – улица была пуста. Только булыжники блестели сильнее обычного, и в стене дома напротив появилась новая дыра. Ровная такая, круглая. Свежая. Словно ее только что прогрыз громадный червяк.

– А… э… – только и сказал Тим, не понимая, куда подевалось напугавшее его чудище. – И правда, никого нет… Странно!

– Хм, – Хозяйственный задрал голову, что-то поисках взглядом над крышами. – Тебе не кажется, что стало темнее? – Боня продолжал смотреть в небо. – Да, определенно темнеет. К чему бы?

– Солнце, – прошептал Тимка. – На солнце погляди!

Тусклый солнечный диск уменьшался на глазах. Круглый краешек тени лег на его бледную поверхность и медленно пополз по ней, гася свет. Вот только половина солнца осталась на небе, вот – лишь узкий серпик, похожий на молодой месяц. И наконец солнце исчезло, превратилось в черный круг, обрамленный жгуче-огненным обручем света. На чернильном небе вспыхнули звезды – разноцветные, дрожащие. Наступила ночь.

– Солнечное затмение! – восторженно крикнул Тим.

– Лунный день, – поправил его Хозяйственный и опрометью кинулся будить Ворчу:

– Вставай, Ворча! Скорее на улицу, пока есть время!

– Что? – одновременно воскликнули Тимка и карлик. Ворча резво вскочил с дивана и, не разобравшись со сна в происходящем, чуть не треснул Хозяйственного по голове припрятанной в подушках дубинкой.

– Зачем на улицу? – Тим озадаченно посмотрел на Боню. – У меня пульт еще не проверен! Нельзя нам туда вот так, без проверки. Съедят!

– Глупости, – отмахнулся Хозяйственный, – никто нас пока что есть не станет. Ведь сейчас лунный день, и, значит, вся нежить опять людьми стала! Надо идти в город и спрашивать всех подряд про посох, пока время есть.

– А много ли у нас того времени? – усомнился Тимка. – Солнечные затмения долго не длятся. По-моему.

– Это по-твоему, – рассудительно заметил Ворча, поправляя кафтан и натягивая на голову кепку, – а мы, старожилы, не зря темное время лунным днем называем. Он до-олгий, этот день. Хотя и лунный. Пошли гулять! – Ворча направился к двери.

– Погодите, – Тимка хлопнул себя по лбу, – я кое-что вспомнил! Помните, бабка Эйя нам про местную жизнь рассказывала? Она еще о каком-то опасном черве предупреждала, который во время затмения по городу туда-сюда шастает. Так вот – я его видел! Отсюда, из окна.

– Врешь, – Ворча недоверчиво подергал себя за бороду, – приснился он тебе. Запомни, Тим, что перед сном нельзя переедать, а то кошмары замучат. Червивые.

– А сам-то! – не нашелся, что ответить, мальчик.

– Я – другое дело, – карлик довольно похлопал себя по животу, – я всегда ем в меру. То есть лишь столько, сколько есть на столе и ни ложки больше! – и с гордым видом, держа дубинку «на караул», вышел за дверь.

Боня улыбнулся, глядя на огорошенного таким ответом Тимку, и, не говоря ни слова, легонько подтолкнул его к выходу из зала.

Отряд шел по ночному городу. Звезды тревожно перемигивались над головами, словно пытаясь сообщить путникам что-то необычайно важное, предупредить о чем-то. Золотой обруч затменного солнца пугающе переливался красно-желтыми всполохами – как испорченная буква «О» в газосветной уличной рекламе. Было темно, но не настолько, чтобы включать фонарик – звездного света вполне хватало для путешествия по ночным улицам.