и Джонни…

Кристен молча подошла к нему, обхватила руками за талию и уткнулась носом в его грудь. От футболки пахло парфюмом, потом и еще чем-то неуловимым и восхитительным… Им самим. Она с удовольствием втянула этот запах, ощущая, как по телу разливается блаженное тепло.

— Помнишь, как все начиналось? — спросил вдруг Карри, обнимая ее в ответ.

— Ты о чем? — Кристен подняла на него глаза.

— Помнишь, как ты приехала сюда в первый раз? Сидела, забравшись в кресло с ногами, и рассказывала мне, что тебя обещали трахнуть? И как я по-рыцарски предложил взять эту священную миссию на себя? — он ухмыльнулся, и Кристен пихнула его локтем:

— Иди нахрен.

Карри рассмеялся:

— Помнишь, как сюда ворвалась полиция, потому что твоя мать тебя потеряла? Ууух, и бесился же я тогда…

— Я тоже бесилась! — возмутилась Кристен. — Я начинала в тебя влюбляться, и это было так странно…

— Классное было время, — мечтательно протянул Карри. — Ты была чертовски интересной.

— А сейчас что? — нахмурилась Кристен. — Сейчас я неинтересная?

— Ты не понимаешь, — Карри улыбнулся. — Ты была такой смешной, робкой, неопытной… Это было восхитительно-возбуждающе.

— То есть, раньше ты хотел меня сильнее, чем сейчас? — Кристен насторожилась.

— Нееет, — протянул мужчина. — В том, что есть сейчас, своя прелесть. Ты стала смелой, развязной и требовательной, и от этого еще сильнее сносит крышу. Но я испытываю дикую нежность, вспоминая тебя в том баре, перепуганную, невинную, с глазами как у Бэмби… — голос у Карри стал постепенно садиться, и Кристен увидела, как его глаза затянуло поволокой. — Знаешь, чего я хочу?

— Трахнуть меня? — спросила она с вызовом.

Мужчина улыбнулся:

— Я хочу отправиться с тобой на гонки Сакраменто — они проводятся в октябре на том же самом треке, что и гонки штата. Я хочу, чтобы ты ехала вместе со мной, прицепленная ремнем, спина к спине. Хочу, чтобы ты целовала меня на финише на виду у всех. И потом… да, я хочу тебя в том самом номере, где мы были в прошлый раз.

— Я боюсь участвовать в гонках, — Кристен нервно сглотнула, пытаясь унять жар ниже живота.

— Это неважно… Боишься или нет — не имеет значения. Вопрос в другом: хочешь или нет?

Кристен представила извилистый трек, рокот моторов, визг тормозов, гул толпы, потную спину Карри, прижатую к ее спине, и то, как они занимаются любовью после этой гонки, и выдохнула:

— Хочу.

Карри ухмыльнулся:

— Это все, что мне от тебя нужно. Желание.

— Ага, — Кристен снова шагнула к нему, всем своим видом показывая, что желает прямо сейчас…

Если у Кристен возвращение в этот дом всколыхнуло воспоминания о первых любовных переживаниях, то для Лэсси это было возвращение домой. Уходя отсюда несколько лет назад, она была почти уверена, что никогда не вернется в стены, родные с детства. Теперь она сидела в пижаме на своей постели, перебирала старые книги, игрушки, плакаты, и ощущала внутри бесконечное тепло.

— Хорошо вернуться домой, верно? — спросил мягко Лайнел, останавливаясь на пороге ее комнаты. Конечно, он и раньше бывал здесь, но теперь, когда они были вместе, он не понимал: где они должны ночевать? В его или в ее комнате?

— Я боялась, что этого никогда не случится, — призналась Лэсси и протянула ему руку: — Иди сюда.

Лайнел послушно переступил порог и сел на постель рядом с девушкой.

— Теперь нельзя шуметь по ночам, — сказал он с улыбкой. — Я не переживу, если твой брат услышит, как мы занимаемся любовью…

— Значит, будем вести себя прилично! — рассмеялась Лэсси, а Лайнел тут же завалил ее на подушку, шутливо кусая в шею и рыча.

Следующим утром все четверо отправились в больницу к Брэдли.

Доктор Моррис сообщил, что состояние мужчины тяжелое, но стабильное. Хорошо это или плохо — покажет время. Пока нужно было просто ждать. И молиться, добавляла Герда.

— Нравится это тебе или нет, отец, но теперь я буду президентом, — сказал Карри, склонившись над самым ухом отца, когда их наконец пустили в палату. Лицо Брэдли осталось непроницаемым. Карри, Лэсси, Кристен и Лысый — никто из них так и не понял: услышал Джонсон-старший слова своего сына или нет. — Лиам теперь будет отстранен от дел клуба, — добавил Карри. — Он сделал все, что мог… и даже слишком. У нас есть компромат на «Гиен» и на парней Альвареса. Я выведу клуб из всех криминальных соглашений. Больше никакого оружия, никаких наркотиков. У меня растет сын — я хочу, чтобы у него была здоровая и безопасная жизнь… — он помолчал, потом добавил: — Может быть, ты думаешь, что я не справлюсь, но знаешь… нужно очень постараться, чтобы стать более дерьмовым президентом, чем были вы с Лиамом.

Кристен ждала, что Карри будет больно при виде умирающего отца, но мужчина выглядел на удивление спокойно.

— Неужели тебе совсем его не жалко? — спросила она, когда они вышли из палаты, оставив Брэдли наедине с Лэсси.

— Знаешь, говорят, родителей не выбирают, — Карри пожал плечами. — Я совру, если скажу, что ничего к нему не испытываю… Я чувствую боль, и жалость, и обиду… Много чего. Но ненависть сильнее всего, — закончил он.

Вечером того же дня Лиам вышел из дома на крыльцо, чтобы выкурить сигарету. Когда-то давно, когда отношения между ним и Карри еще не испортились, они выходили вот так вот вместе, вместе выпускали дым в звездное небо и вместе обсуждали проблемы… Теперь они избегали друг друга и курили по-очереди. Сейчас была очередь Лиама.

Он сел на ступеньки и вытащил сигарету. Чиркнул зажигалкой, и легкий ветерок всколыхнул оранжевый огонек. Кончик сигареты принялся тлеть, и мужчина с наслаждением втянул в себя первую порцию дыма.

Сейчас, когда его первые эмоции улеглись, он чувствовал себя не только смирившимся, но и почти довольным, что теперь президентский пост не будет оттягивать его плечи непосильной ношей. Он мечтал о президентском кресле всю жизнь — но и понятия не имел, что должность окажется такой выматывающей. Он не успевал чувствовать себя королем мира: слишком большая ответственность, слишком много проблем, слишком