– Как же я их отпущу? – похоже, мужчина слегка растерялся. – Ведь это ты их держишь на привязи.

– Я хочу, чтобы их упокоили, – ноздри девушки раздувались, а губы были плотно сжаты. – Кровь получишь только после этого!

Надеюсь, господин Глен не будет просить меня о помощи. Нет, напади мертвяки на нас, я без раздумий защищался бы всеми возможными средствами. Но рубить и колоть этих мёртвых детей, застывших, словно алебастровые статуи, был выше моих сил, ведь я действительно знал по именам их всех. У меня до сих пор не шла из головы дочка пекаря, выпрыгнувшая из-за двери в переулке, когда мы преследовали упыря Блэлока. И я не хочу, чтобы к ней присоединились все эти малыши.

Но на моё счастье, интерфектор на меня даже не посмотрел. Нахмурившись и глубоко вдохнув, он вытащил из петли оружие и направился к ближайшему мертвяку.

Быстрый удар и маленькое тельце осело на пол. Несколько шагов, новый взмах и гулкий стук, возвещающий о падении.

Казалось, что единственные звуки, которые остались в целом мире – это позвякивание сапог господина Глена и резкий свист топора.

С каждым ударом лицо интерфектора становилось всё бледнее и всё сильнее выделялось в полумраке.

– Дело сделано, – прохрипел мужчина, возвратившись через какое-то время. – Какой рукой ты пишешь знаки?

Выглядел он не очень – крупные капли пота на лбу и белое лицо. Да и голос такой, будто в горле застрял огроменный ком. Однако двигался интерфектор при этом довольно уверено и когда втыкал иглу в левое предплечье Опалённой, руки его не тряслись.

Набрав тёмную густую кровь в совсем небольшой – не крупнее мизинца – пузырёк, он быстро заткнул его крохотной пробкой.

– Теперь нужно смешать, – мужчина взял в руки бутылочку из толстого стекла, в которой была неизвестная чёрная жидкость, – кровь и это…

Судя по всему, содержимое пузатой ёмкости, на боках которой, оказывается, имелись какие-то едва заметные насечки, не вызывало у интерфектора никаких тёплых чувств.

Он несколько раз поглядел на пузырёк с кровью, на отметины на стенках бутылочки, а затем отлил из последней какую-то часть чёрной жижи. В том месте, где она упала на пол, ничего особенного не произошло, однако по помещению сразу же разлился аромат свежести, будто только что прошёл дождь.

– Что это, господин Глен? – возможно, мне показалось, но мой соратник глядел на жидкость с настоящим отвращением.

– Чистая скверна, Норвуд, – мужчина, аккуратно и не торопясь, перелил кровь Опалённой в пузатую бутылочку. – Конкретно эта, кажется, получена из крови упыря.

Заткнув ёмкость пробкой, интерфектор опустился на корточки и стал периодически трясти смесь, прерываясь иногда на несколько мгновений. Жижа переливалась, меняя цвет – от угольно-чёрного до бордово-алого.

– Вы собираетесь это выпить? – меня начало потряхивать. Похоже, отец решил повторить судьбу сына. – И тоже превратитесь в упыря?

– Нет, Норвуд, – господин Глен методично продолжал свою работу. – Если смешать чистую скверну и свежую кровь тёмной… Сущности, – мужчина явно хотел использовать другое слово, но сдержался, чтобы не обидеть Френсис. – Можно на короткое время получить некоторые их способности, оставшись человеком. Но не это главное – такая смесь очень хорошо защищает от ментальных воздействий…

Я точно не знал, что это за воздействия такие – в отцовских книгах ничего про это не было – но догадался – того, кто выпил эту жижу, уже непросто заставить выполнить приказ.

– А какие способности можно получить? – почему-то именно это заинтересовало меня больше всего.

– Зависит от использованной крови, – интерфектор отложил бутылочку в сторону. – Порождений зла очень много, Норвуд… Опалённые, упыри, мертвяки – это только малая их часть. Одни не имеют вовсе никакого сознания, а другие – изменены так, что и понять невозможно, кем это существо было когда-то… Некоторых – тысячи. Каких-то – единицы. Уверен, за всю свою жизнь я не увидел и половины разновидностей.

Кажется, господин Глен сильно волновался, потому как он стал необычайно разговорчивым, что было на него не очень-то похоже.

– Думаю, выпив зелье, можно будет немного управлять мертвяками, – продолжил он. – Но не знаю, в каких пределах – такое можно проверить только на практике…

– Приказывать этим мертвякам очень легко, – поделилась вдруг Френсис. – Я бы не смогла справиться и с одним, поднятым мной самой. А этих могу водить за собой хоть несколько десятков!

Наверное, так неправильно, но мне уже не терпелось попробовать снадобье, чтобы понять – какого это обладать такой силой? Однако кое-что меня всё же беспокоило.

– А почему вы раньше не сделали такую смесь? – спрашиваю, ожидая подвоха.

И без него, конечно, не обошлось.

– Во-первых, Норвуд, эта первая Опалённая, которую мы повстречали, – господин Глен указал на Френсис. – Во-вторых, можно было использовать кровь упыря, но тратить скверну, чтобы стать чуточку быстрее и сильнее – глупо. А в-третьих, пить эту мерзость вообще не стоит… Только в самом крайнем случае. Потому что хоть в настоящую тёмную тварь не переродишься, но пока зелье действует, можно натворить много нехороших дел…

Не совсем понятно, что имел в виду интерфектор, но судя по тому, как он пытается разговорами оттянуть момент, когда придётся выпить зелье – последствия действительно могут быть очень серьёзными.

– А что будет, если я, например, выпью скверну без добавления крови? – не могу сдержать любопытства, хотя, кажется, и так знаю ответ.

– Превратишься в порождение зла, конечно, – с тяжёлым вздохом подтвердил мои догадки мужчина. – Станешь, как мой сын – а я пойду за тобой по следу из трупов…

Наверное, не стоило этого спрашивать, чтобы лишний раз не напоминать моему товарищу о беде, произошедшей с его ребёнком.

– А когда мы уже будем его пить, господин Глен? – я указал на бутылочку, стоявшую на полу. – Оно ещё не готово?

Интерфетор тяжело встал на ноги, поднял зелье и посмотрел мне прямо в глаза.

– Нет, Норвуд, всё уже готово… – произнёс он. – Но пить зелье буду только я, извини.

В это же мгновенье Френсис сделала пальцами какой-то быстрый жест, словно перебирала что-то невидимое, и негромко сказала:

– Замри!

В первый миг, от неожиданности, я не успел ничего сообразить и, наверное, замер бы и просто так, даже не будь это приказом Опалённой.

Однако ещё через мгновение, попытавшись обратиться с вопросом к господину Глену, я понял, что не могу ни пошевелиться, ни сказать хотя бы одно слово. Ладно хоть дышалось без проблем.

Накатила обида. В театральном зале стало как будто чуточку темнее, но, оказалось, что это всего лишь выступившие слёзы затрудняют обзор. Хотелось разораться, со всей силы стукнуть пяткой по полу, но ничего такого я сделать не мог. И от этого было ещё хуже.