Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чего это она? — спросил я у парня.
— Рада! — ответил парень.
— Хорошо, что хоть не Верховная… — спросил я, — надеюсь, вы не провозите в этих мишутках наркоту, как в одном известном фильме… А чему радуется-то?
Парень показал руками на игрушку, будто бы, увидев ее, я все должен был понять. Вскоре, подбежали родственники и я с чистой совестью передал девушку в надежные руки.
— Ну, ходячая энциклопедия, давай объясняй! — сказал я Тендору.
— М? А что тут объяснять? Эту маленькую куклу здесь называют Богом Лета и, протянув ее девушке, парень предлагает ей начать встречаться, вот и все. Кстати, насколько я знаю, в Балкроуте большинство только так и признаются в любви. Только вот, каждая кукла где-нибудь надежно спрятана или очень хорошо охраняется группой сильных воинов, а они просто так ее не отдадут — их придется как следует поколотить и доказать свою силу.
— Интересные традиции… Все больше понимаю причины товарища начальника ничего не отменять…
Вдруг, я заметил какого-то гражданина весьма подозрительной наружности — в черном плаще с капюшоном (даже мы с Тендором одели белые рубашки, хотя все время ходим в каких-нибудь старых грязных и темных куртках). Я сказал чернявому подождать и пошел за хмырем, который уже скрылся в толпе. Благо, моих навыков хватило бы, чтобы выследить даже мышь в лесу, не то, что темно одетого угрюмого мужика на фоне ярких и смеющихся людей. Когда мы дошли почти до самого выхода с Фестиваля, он обернулся, увидел меня, и побежал — я тут же бросился за ним и без всяких усилий уложил на лопатки в первой попавшейся подворотне.
— Зачем убегал? — спросил я.
— А зачем догоняли? — крикнул в ответ хмырь.
— Эм… Ну, это… Ты тут со мной шутки не шути, если не хочешь оказаться в застенке у товарища майора, понял? — сказал я, — давай, рассказывай!
— Да что тут рассказывать? — спросил мужик, — у меня из небольшого города, неподалеку отсюда, есть друг, такой же зельевар, как и я. Он написал, что обязательно приедет на фестиваль либо сегодня, либо завтра, вот я и пошел его поискать, да не нашел — завтра приду еще раз.
— Да? Ладно, извини тогда…
На всякий случай, я напоследок обыскал типа, но обнаружил только кошелек и пять склянок с зельями.
— Ну, как? — спросил Тендор.
— Обычный мужик, — ответил я, — подозрительный, но обычный.
— Здр-равствуйте, не з-знала, ч-что вы х-ход-дите на такие м-мероприятия, — сказала Сайна.
— Да мы и сами, если честно, не знали, — усмехнувшись, ответил я, — слушай, королевна, если заметишь что-то странное или подозрительно — сразу сигналь, договорились?
— Л-ладно… — ответила беловолосая.
К Сайне подошел парень в красной рубахе и, встав на одно колено, протянул божка.
— И-изв-вин-ни, — ответила беловолосая.
Парень разочарованно вздохнул, поклонился и отошел.
— Зря, — сказал я, — нормальный был пацан — не то, что вон те гламурные жмыхи, которые на тебя косятся!
Я показал на группу смазливых пацанов, которые то и дело немногозначно поглядывали на беловолосую — меня аж перебирало даже от их вида, не то что взглядов.
— Эт-то учен-ники Ак-кадем-мии Ф-фехт-тования, — ответила беловолосая, — дев-вушки из нашег-го Ин-нститут-та счит-тают, что они — к-кра… к-крас-савчики…
— Это не удивительно, — ответил я, — но ты посмотри на их морды — кирпича же просят! Эй, фехтовальщики, не хотите сразиться?
— Что же ты поставишь на кон? — спросил один из них, самый наглый и смазливый голубоглазый блондин, выходя вперед.
— На кон?
Я увидел неподалеку божка, висящего на высоте второго этажа, до которого все пытались допрыгнуть — я подошел и в прыжке легко его подхватил.
— Вот это!
— Идет! — ответил блондин и вынул две шпаги, одну из которых кинул мне.
Я распробовал клинок, размахнувшись пару раз, и напал на противника. Через три секунды боя я просто отошел и бросил шпагу на землю — мне просто стыдно было драться с таким профаном.
— Ты чего? — спросил пацан, — а ну, бери оружие и защищайся.
— Извини, — ответил я, — я просто понял, что Сайна — самородок, и хоть мы ее уже догнали и перегнали, она очень сильный человек, не то, что вы. Фехтовальщики, блин…
— Ах ты…
Блондин в наглую бросился на меня с клинком в руке — одним ударом ноги я выбил шпагу, а вторым, с вертухи вмазал пацана в песок мордой.
— Благодари, что не дал дуба, — сказал я, — если еще раз увижу, что ты на безоружного бросаешься с этой кылялкой в руке, закатаю в асфальт, понял?!
— Угу, — блондин кивнул.
— Вот и хорошо!
Мой взгляд остановился на прилавке торговца одеждой, я заметил добротную продолговатую сумку, с похожей в стародавние времена ваш покорный ходил на тренировки, только это изделие было из натуральной кожи.
— Сколько стоит? — спросил я.
Торговец, однако, заметил мой заинтересованный взгляд и ответил:
— Слющай, дарагой, если купищь меньше, щем за двадцать солотых, ты вынешь хлеп изо рта моих детэй и жэны!
— Дам золотой, — сказал я.
— Атлична, хараша покупька! — радостно ответил торговец и торжественно вручил мне изделие.
— Хэй, чернявый, смотри какую вещицу подкупил! — сказал я, — вроде как, крепкая, да и ностальгию вызывает немалую.
— Неплохо, — сказал Тендор, — правда, мне ее форма незнакома.
— Разумеется, — ответил я, — а что это ты так подозрительно пялишься вдаль?
— Одного подозреваемого приметил, — сказал чернявый, — видишь того торговца? Обычно, они ставят лавки с едой после ларьков с обычными товарами, если не уверены в конкуренции и в том, что выбор отдадут именно им, а этот великий купец поставил свой прилавок с пончиками прям рядом с мини-магазинчиком, где продают более двадцати видов сладостей, в том числе, и эти самые пончики.
— И? — спросил я, — что будем делать?
— Наблюдать, — ответил Тендор, — эй, смотри, смотри!
К этому торговцу подошел здоровенный веселый фермер и купил у него сразу двадцать пончиков — купец достал коробку, сложил туда все двадцать пирожных в салфетках, и отдал покупателю. Только вот, вместо того, чтобы начать их тут же мять или отнести к семье (не сможет же он сточить два десятка пирожных в одно рыло, тем более, что мужик был в возрасте, а таких холостых фермеров почти не бывает), он быстренько пошел к выходу. Мы с Тендором тут же пристроились сзади и аккуратно проследовали за ним. Как только мы вышли с Фестиваля, я тут же забрал у стражи свои клинки — уверен, они мне