Итак, был это чреватый событиями день, когда Мухаммед после четырехдневной остановки в Куба, где его шумно приветствовали толпы правоверных, переговорив предварительно с старейшинами племен, совершал торжественный въезд в город. Вокруг его верблюда теснилась толпа сотен новообращенных жителей. То там, то здесь, ликуя от радости, приветствовали пророка бежавшие из Мекки сподвижники; тут же глазели массы любопытных из числа язычников и иудеев; напряженно вглядывались они в чужестранца, выдававшего себя за пророка, подобного Моисею. Узрели они мужа, тихо проезжавшего на своей Касва, среднего роста, стройного по фигуре, с грудью широкой и крепкой, костистого по сложению; на туловище сидела больших размеров голова с высоким открытым лбом. Роскошные, слегка завивавшиеся волосы, длинная окладистая борода черного как смоль цвета, что нередко встречается у жителей юга, обрамляли худое лицо оттенка более светлого, чем это обыкновенно бывает у арабов, и покрытого здоровым, ярким румянцем. Из-под черных, дугою сросшихся бровей, из-под длинных ресниц сверкали нестерпимым блеском большие черные очи. Выразительность, которую они придавали всему лицу, усиливалась еще более продолговатым, слегка изогнутым носом. Когда он сошел со своего верблюда и стал подходить к дому, назначенному временным местопребыванием для гостя, всех близстоящих поразила его смелая, тяжелая поступь (которая позже изменилась в легкое припадание на одну ногу). Но самою величайшею особенностью его тела — быть может, это известие принесли с собою беглецы из Мекки — было пятно, или же нарост, между лопатками, что почиталось всеми правоверными за «печать пророчества». В личном обращении — и это изумляло приятно каждого — он соблюдал любезность и снисходительность. Некоторого рода благоговение, которое внушало вначале всякому его появление, превратилось впоследствии, после частых с ним встреч, в любовь и почитание. Так описывает биограф первое впечатление, произведенное пророком на жителей Иасриба. Если и можно заподозрить его в некоторой доли пристрастия, нельзя во всяком случае отрицать, что во всем существе Мухаммеда было нечто глубоко симпатичное. Достаточно, впрочем, одного неоспоримого факта горячей личной привязанности, которую питали к нему в течение всей его жизни люди, подобные Абу Бекру и Алию.

Заботливо обсуждал Мухаммед со своими приближенными каждый шаг, делаемый им на чужбине. Чтобы не дать новой пищи старинному соперничеству между аус и хазрадж, предоставил он «божескому руководительству» решить, в чьем доме должен он будет временно остановиться. Пророк опустил поводья. Когда Касва, по своему собственному побуждению, остановилась перед жилищем хазраджита Абу-Эиюба, честь приютить посланника божьего предоставлена была ему. Вскоре затем прибыла и жена пророка, Сауда[75], вместе с двумя его дочерьми Умм Кулсум и Фатимой, сопровождаемая Зейдом, усыновленным его сыном. Старшая дочь, Зейнаб, еще в Мекке вышедшая замуж за одного из неверующих, осталась при муже, а Рукайя вместе со своим супругом Османом прибыла на новую родину еще ранее Мухаммеда с толпой переселенцев. Курейшиты не воспрепятствовали переселению родных его и Абу Бекра, точно так же отпустили и Алия. Они продолжали по-прежнему соблюдать свято древние арабские понятия о чести. В течение 11 месяцев пользовался Мухаммед гостеприимством Абу Эйюба. Меж тем на часть довольно больших денежных сумм, которые успел захватить с собою во время бегства Абу Бекр, куплена была близлежащая пустошь, и на ней строились два маленькие домика: один для Сауды, другой для Айши к предстоящему ее бракосочетанию. Впоследствии, когда число жен стало быстро возрастать, для каждой из них строился новый дом возле построенных прежде; всех их насчитывалось 9, в них проживал и он — то в одном, то в другом. И ближайшие его родные, Осман и Алий, построили жилища непосредственно вблизи; другие же пришельцы строились где попало, внутри и вне города, там, где удавалось им найти место; так, например, Абу Бекр поселился в отдаленном на полмили предместье Сунх. Немедленно после переселения в свой собственный дом отпраздновал пророк бракосочетание свое с Айшей, воспользовавшись в первый раз свободой арабских нравов, допускавшей многоженство, и этим, конечно, одновременно отметил начинающееся отчуждение от христианства, к которому до сей поры относился одинаково дружелюбно, как и к иудейству.

К этому отчуждению увидел он себя вынужденным тем обстоятельством, что отношения в Медине указывали ему настоятельно на возможность сближения с иудеями. Надо было решиться на выбор, ибо он вскоре разочаровался в прежних своих иллюзиях, что все, поклоняющиеся единому Богу, имеют в сущности одинаковое откровение, нисколько не противоречащее его учению. Хотя иудеи Иасриба не слыли за особых начетчиков Священного писания, но и здесь, несомненно, выступала резкая разница между ними и христианами, и потому Мухаммед, прилагавший все старания, на первых порах после бегства, привлечь на свою сторону иудеев, должен был волей-неволей отвернуться от христиан. С свойственным ему упрямством продолжал он неизменно держаться своего взгляда на тождество откровений; но христиане, учил он, подделали свои священные книги и самовольно внесли богохульные положения, что Бог — «единый в трех лицах», что он поставил рядом с собой божественность Иисуса и его Матери. По приведенному месту легко заметить, откуда черпал пророк свои сведения. Следует при этом по справедливости указать на выдающуюся черту всех действий пророка; в своей ревности набирать как можно более последователей и благодаря неточно усвоенным религиозным представлениям был он всегда готов применяться, насколько возможно, к тем, которых обращение было в данную минуту всего желательнее. Поэтому, стремясь страстно залучить евреев если не в круг своей общины, то хотя бы в сферу своего влияния, он искал во что бы то ни стало случая прийти с ними в соглашение. Вот та побудительная причина, заставившая его явно и резко отвернуться от христиан. Меж тем еще недавно его влекло к ним если не истинное сходство обоих учений, то во всяком случае личная симпатия. Когда же позже он оттолкнул и иудеев, было слишком поздно завязывать сношения с христианами; путь ислама далеко разошелся с направлением древнейших религий, от которых он позаимствовал в главных чертах идейное содержание своего вероучения.

Ранее было уже упоминаемо о положении, которое занимали иудейские племена в Иасрибе. В недавней войне между аус и хазрадж они принимали деятельное участие. Помогая первым, презираемые последними и на том же основании дружившие с первыми, они представляли из себя силу. Приходилось во всяком случае считаться с нею, так как Мухаммеду вместе со своими нужно было сразу стать на твердую почву. И действительно, вскоре заботы об уравнении по возможности вышеупомянутых противоположений поглощают всецело внимание пророка. Необходимо было подготовить союз всех жителей Иасриба под его верховенством.

От одного из древнейших биографов Мухаммеда дошел до нас текст этого замечательного документа — результата успешного применения новой политической системы, первый опыт дать арабскому народонаселению правильное государственное устройство. Документ этот представляется в виде протокола, исчислены по порядку договорные пункты, по которым соглашаются различные группы жителей Иасриба на условия, ведущие к более покойным отношениям внутри и ко взаимной самообороне извне. Главные пункты этого соглашения следующие.