— Не считал. Надо же, первый раз в жизни твой Дик хоть какую-то пользу принес. Мои молитвы оказались услышаны. Мне так хотелось на них еще раз взглянуть хоть одним глазком.

— Можешь смотреть двумя. Ну, и что ты на них видишь? — Лешка и сама прильнула к плечу брата, не отрывавшего взгляда от фотографий.

— Картину Айвазовского. Может, эта картина все-таки какая-нибудь особенная?

— Дорогущая, — подтвердила Лешка. — Петр Леонидович за нее бешеные бабки отвалил.

— Это для тебя они бешеные, а для него — раз плюнуть.

— Это уж точно. А вот опять эта картина, а рядом с ней Семен Аркадьевич стоит с каким-то мужиком. Это рабочий их, наверное. А здесь чей-то затылок и гравюры какие-то. А вон еще, вон, гляди, хоть и плохо видно, но в углу Петр Леонидович с Николаем Никитовичем что-то разглядывают. А нас с тобой нигде нет.

— А нас и вообще там нигде нет. Когда Андрей все это снимал, ты в другой зал бегал. Помнишь, туда, где полковое знамя было, а я тебя еще везде искала?

— Все равно он нас там видел.

— Но кто — он?

— Не знаю. Геннадия Сергеевича, жаль, здесь нигде не видно.

— Ладно, давай работать, — прервала мысли брата Лешка. — Иди, выбивай ковер, все равно от этого никуда не деться. А с этим делом… Будем ждать Андрея, он приедет и все разъяснит. И, надеюсь, принесет из своей редакции фотографии, на которых мы с Серафимой Ивановной прощаемся. Мне их больше всего хочется увидеть.

Перед Восьмым марта Ромке все же удалось осуществить свое намерение. Он сделал широкий жест и истратил все свои деньги, которые ему достались после отдачи долга и дележки с сестрой, на билеты в театр. Хорошо все-таки быть при деньгах! А еще и Андрей за них бабки получит в своей редакции и тоже им отдаст! Те деньги он точно на скутер и на Интернет отложит, а эти можно тратить. Вот он и пригласил в театр не только маму с Лешкой, но и Олега Викторовича, и Дарью Кирилловну. Ей же скучно стало одной дома сидеть, она сама им об этом говорила. А какое удовольствие доставлять радость людям! Ромка об этом и раньше слышал, а вот сам испытал впервые. Впрочем, нет, он вспомнил сейчас, как обрадовалась зимой Марина, когда он подарил ей орхидею, но то было совсем другое…

Спектакль понравился всем, и все были благодарны Ромке. Сам Ромка тоже был доволен. Олег Пономарев не соврал, в зале действительно была почти одна молодежь, которая после спектакля разошлась далеко не сразу и минут двадцать не отпускала актеров со сцены. И лишь Ромка, озираясь по сторонам, не мог по-настоящему радоваться. Он не мог отделаться от мысли о том, что каждый из этих хорошо одетых молодых людей может попасться на крючок к какому-нибудь наркодилеру, и ему почему-то заранее было жалко их всех. Именно поэтому он и должен, обязан просто изобличить хотя бы одного преступника. То есть того, что преспокойненько окопался себе в «Студии М» и чувствует свою безнаказанность. И эта мысль, с одной стороны, мешала ему в полную силу наслаждаться знаменитой рок-оперой, с другой — в его собственных глазах возвышала над окружающими, и он чувствовал себя настоящим героем, готовым пожертвовать собой ради спасения пусть не целого мира, но малюсенького его кусочка от грозящей ему опасности.

Конечно, Ромка понимал, что этим своим новым расследованием он не решит проблему наркомании, но если каждый будет сидеть сложа руки, то она и никогда не исчезнет.

А девятого марта был рабочий день. И Ромка стал звонить Андрею домой на каждой перемене. Лешка со Славкой толклись рядом с ним в вестибюле: Ромка и на них успел нагнать тревогу. Но всякий раз Дарья Кирилловна ему терпеливо отвечала, что ее внук еще не прилетел.

— Сама жду его с нетерпением. Мне кажется, он появится ближе к вечеру. Можно было бы выяснить в аэропорту, но я не знаю, каким рейсом он летит.

— А как вы думаете, он, когда приедет, никуда из дома не уйдет? — продолжал допытываться Ромка.

— Ромочка, миленький, но откуда же я это могу знать? — взмолилась Дарья Кирилловна.

— Лешка, а давай поедем к ней сразу после школы и будем его ждать, чтобы вдруг не упустить — предложил Ромка. — Мало ли куда он может уйти.

— Куда он пойдет вечером? Он же устанет с дороги, будет отдыхать, — возразила сестра.

— Ну и ладно, а я его хочу сразу увидеть, сколько терпеть-то можно?

— Только домой забежим, поедим, и я Дика выведу. Не просить же опять об этом Славку.

— Только я есть не буду, — заявил Ромка. Отказался он и от угощения, предложенного Дарьей Кирилловной.

— Я Андрея подожду, — резко замотал он головой, когда она пригласила его к столу, чем невероятно удивил и ее, и Лешку. Чтобы Ромка отказался от еды? Такое с ним было впервые в жизни.

— Я так волнуюсь, что у меня что-то в горле сжалось, — шепнул он сестре. — Ну когда, ну когда же он появится!

Ромка уселся глубоко в кресло и долго так сидел, не шевелясь, чутко прислушиваясь к шуршанию лифта. И вот наконец раздался долгожданный звонок в дверь. Опережая всех, мальчишка ринулся ее открывать.

— А мы тебя ждем, — объявил он, отбирая у Андрея сумку и даже пытаясь помочь ему снять куртку.

— А что случилось? — удивился парень.

— Совсем ничего не случилось, — правдивыми глазами глядя на своего старшего друга, сказал «самодеятельный детектив». — Просто кто-то у твоей бабушки фотографии спер. Ну, те, что ты в Доме художника делал, в антикварном салоне, когда мы туда ходили, помнишь? И мы не можем понять, зачем они кому-то понадобились. А у нас дома случайно завалились три снимка, выпали из конверта. Что на них такого особенного, погляди, пожалуйста. Очень же интересно.

Андрей взял фотографии в руки и принялся их внимательно рассматривать.

— А как они у вас вообще оказались? — удивился он. — Я же их в редакцию сдал.

— Ты не те сдал. Ты или сам перепутал пленки, или я не ту со стола у вас взял, — терпеливо объяснил Ромка. — А эти три снимка у нас дома совершенно случайно за тумбочку завалились. Но не это важно, а важно совсем другое: кому и зачем они понадобились. Ну, так что ты на них видишь? — И он привстал на цыпочки, внимательно следя за взглядом своего друга.

— Мне вот это лицо кажется чем-то очень знакомым, — внимательно разглядев снимки, ответил Андрей и указал на Семена Аркадьевича. — Интересно, кто это?

Ромка нахмурился:

— А это заместитель Петра Леонидовича, друга Николая Никитовича. Петр Леонидович, кстати, нам тоже рекламу дал. А видел ты этого человека в антикварном салоне. Они там все были, помнишь?

Андрей покачал головой:

— Нет, где-то я его еще видел, в другой обстановке, в другом месте. Я подумаю, где, и скажу, ладно? Подожди немножко.

Он обнял бабушку и принялся разбирать свои вещи.

— Подумал? — через пять минут тронул его за плечо Ромка.

— Я сам скажу, не тереби меня. Дай вспомнить.