это ложь во имя спасения. Если я скажу мамуле — «Да», она сразу скажет — «Нет. Вначале познакомимся на нейтральной территории, потом приедете в гости». В этом все мои родители, вернее, моя мама. У нее все должно быть в рамках приличия.

— Мамуленька, как только я найду того, с кем я захочу связать свою судьбу, ты узнаешь первой.

— Я уже в этом сомневаюсь. Да, Машенька, здесь Сережка в отпуск приехал. О тебе спрашивал. Было бы хорошо, если бы вы встретились, может помиритесь, — с надеждой в голосе сказала мама.

Мамуле очень нравился Сережка. Это моя первая любовь. Мы все детство провели вместе, в одной деревне. С ним меня отпускали на мои первые танцы. Родители доверяли ему. Отцы наши дружили. О нашей свадьбе давно поговаривали, ждали моего совершеннолетия. Но, после армии, Сережка уехал «за большими деньгами на Север», не появлялся несколько лет. Я за это время выросла, поступила в институт и поменяла свое мнение о Сережке.

— Нет, мама. Возврата к прошлому не будет. В одну реку дважды не войдешь… Любит, не любит. Сам виноват. Нужно было думать, когда я еще глупенькой было. А сейчас я выросла и поумнела. Он не моего поля ягода. Переболела и забыла.

— Но, доченька…

— Мама, хватит о нем, — перебила ее я, не дав ей договорить. — Лучше давай о нас…

— А что о нас?

— Мамуль, мы приедем сразу в деревню. Чтобы не вызывать лишних пересудов у соседей в городе. Хорошо? Приедем во второй половине дня. Нужно будет комнату для мальчишек и кровать нам с Каринкой.

— Значит мальчишек двое?

— Да, мамуль, — засмеялась я. — Ну, как мальчишек. Два молодых врача, оба хирурга.

Я помолчала и добавила:

— Один из них кавалер Каринки, а другой ее родственник.

— Ой, что-то ты мне не договариваешь доча. Сердцем чувствую, не договариваешь, — мамуля сказала это так, словно просила открыться, честно признаться, кто эти ребята, но… я не смогла этого сделать.

— Мамуль, не переживай. Все хорошо. Я большая девочка. Я знаю, что делаю. Я люблю тебя, мамочка. Время заканчивается. Больше перезванивать не буду. До встречи.

В трубке запиликало… Я специально не стала опускать еще одну пятнашку. Я боялась услышать отказ. А так приедем, а дальше по обстоятельствам…

Ой, мамочка, мамочка. Сколько я передумала прежде, чем позвонить тебе. Правильно ли я поступаю? Нет ли? Я очень уважала и любила вас, ценила ваше мнение. Раньше я была уверена, что, если вы скажите «нет», я откажусь, не пойду наперекор вашему слову. А теперь уверена в обратном, смогу ослушаться. Я не откажусь от Артура.

Если вас не познакомить с Артуром заранее, то он не сможет вас чем-то очаровать. А он столько сил приложит, чтобы очаровать, если узнает, что без вашего благословения замуж не пойду. И ведь я уверена, что очарует! Но, вот кого? Это он должен решить сам. У нас в семье три равнозначные фигуры: мама, папа и бабушка. Нужно очаровать хотя бы одного из них…

Каринка с Дэном с большим удовольствием согласились. Им сейчас лишь бы вместе. Все равно где, с кем и когда. Да и городок Дэну мой знаком. Он оказывается у нас практику после пятого курса проходил, знаком с другом нашей семьи, Борисом Михайловичем. Удивительно, как мы с Дэном не пересеклись у нас в больнице… Хотя что здесь удивительного. Я и Артура, сталкиваясь с ним нос к носу, не заметила.

У Артура была уверенность, что родители не будут против нашего брака. Но сейчас мы решили съездить инкогнито, не раскрывая родителям ничего.

Поездка на Псковщину

Мы повернули на проселочную дорогу, вот она березовая аллея. Эти березки мои ровесницы, их посадили в день моего рождения. Здесь мне все знакомое и родное, здесь я знала каждый кустик, каждую тропинку. И вдруг меня окатило волной паники! Артур это заметил. Да и не заметить это было сложно. Я в одну секунду замолчала и перестала реагировать на их разговоры.

— Далеко еще? — спросил он.

— Около полутора километров. Сейчас будет небольшой лесок, вернее окраина большого, а за ним моя деревенька, — задумчиво ответила я. — Остановимся в лесу?

— Как скажешь, моя принцесса…

Я прекрасно понимала, мне нужно справиться с волнением сейчас, на берегу, чтобы дома никто не заметил этого волнения. Иначе мои прозорливые родные сразу догадаются, что что-то не так…

Мы въехали в бор.

— Вот сейчас, Артур, налево. Стоп! У нас привал. Хватит целоваться, — пошутила я над нашими пассажирами.

— Кто бы говорил, — возмутился Дэн. — От Луги до Пскова вы то чем занимались, господа?

— Ну, мы только от Луги до Пскова, а вы — всю оставшуюся дорогу, — подколол их Артур.

Мы вышли из машины.

— Какая красота, — восхитилась Каринка мило потягиваясь. — Ой, смотрите, беседка. А с дороги ее не видно…

— Да, можете разместиться здесь, только под ноги смотрите, это живой лес, а мы с Артуром немного пройдемся. Я должна успокоиться. Что-то страшно… Впервые буду обманывать родных.

— Иногда и ложь нужна, если она во имя спасения. К тому же, ты не будешь врать, ты только не все скажешь, — попыталась успокоить меня подруга.

Она сочувственно смотрела на меня. Ей, если у них с Дэном все сложится, тоже предстоит такой же трудный разговор. У ее родителей также другие планы на будущее дочери. Но почему родители считают, что лучше знают, что нужно их детям?

Мы пошли по тропинке к березкам. Они стояли хороводом на лесной опушке, дальше было поле и речка. Мое поле и моя речка! Я пыталась вдохнуть родной воздух полной грудью, но волнение не уходило. Застряло где-то внутри меня.

— Шикарно. Вот почему ты такая красивая. Ты впитала эту красоту еще в детстве.

Я остановилась и обхватила себя за плечи. От страха и растерянности (что я делаю?!) мне хотелось плакать. Артур подошел сзади, взял меня в кольцо своих заботливых рук, слегка прижал к себе, поцеловал в макушку, зарылся лицом в мои распущенные волосы.

— Любимая! Как хорошо, когда ты рядом.

Помолчал немного, а потом добавил:

— Знаешь, милая, когда я был маленький, да и потом… когда были какие-то трудности, но мама была рядом, она всегда мне повторяла притчу: «Лисенок, — сказал лисенок лисенку, — ты помни, пожалуйста, что, если тебе тяжело, плохо, грустно, страшно, если ты устал — ты просто протяни лапу. И я протяну тебе свою, где бы ты ни был, даже если там — другие звезды или все ходят на головах. Потому что печаль