Неофициальный вход в Университет всегда был известен только местным учащимся. О чем большинство студентов забывали, так это о том, что члены преподавательского состава тоже когда-то были студентами и тоже любят вечерние, совершаемые после официального закрытия ворот прогулки. Темными вечерами эта забывчивость частенько становилась причиной неловких ситуаций, разрешение которых требовало изрядного дипломатического искусства.

Моркоу и Ангва терпеливо выждали, пока через стену перелезут еще несколько студентов, вслед за которыми в переулок спрыгнул декан.

— Добрый вечер, сэр, — вежливо поприветствовал Моркоу.

— Привет, господин Картошка, — отозвался декан и растворился в ночи.

— Ну что, убедился?

— Но он ведь не назвал меня «Моркоу», — возразил Моркоу. — Так что В Принципе прав я.

Приземлившись на академический газон, они зашагали в сторону библиотеки.

— Закрыто, — сказала Ангва.

— Не забывай, внутри наш человек. — С этими словами Моркоу постучал в дверь.

Дверь слегка приоткрылась.

— У-ук?

Моркоу приподнял свой жуткий котелок.

— Добрый вечер, сэр, не позволишь ли войти? Стража, по неотложному делу.

— У-ук, и-ик у-ук!

— Э-э…

— Что он сказал? — Ангва дернула его за рукав.

— Ну, если тебе настолько необходимо знать… — смутился Моркоу. — «Кого я вижу, господин Картошка собственной персоной».

Повернувшись к Ангве, библиотекарь наморщил нос. Запах вервольфа ему не понравился. Тем не менее он жестом пригласил их войти и оставил ждать, а сам, постукивая костяшками рук, направился к столу, где принялся рыться в многочисленных ящиках. Наконец он извлек бляху с надписью «Городская Стража, Констебль По Особым Поручениям», которую и повесил на шнурке на… в общем, в районе вероятного расположения шеи, после чего вытянулся по стойке «смирно» — настолько, насколько таковой стойки вообще возможно было добиться от орангутана. Центральная область организма человекообразного в целом понимает, чего от нее хотят, но периферические части отстают.

— У-ук у-ук!

— Э-э…

— Это он сказал: «Чем могу быть полезным, капитан Накладные Усы?» — полюбопытствовала Ангва.

— Нам нужно осмотреть пятый этаж: оттуда открывается вид на площадь, — несколько холодно промолвил Моркоу, обращаясь к орангутану.

— Ук у-ук у-ук.

— Он говорит, что там старые кладовые.

— А последнее «у-ук»? — спросила Ангва.

— «Господин Ужасный Котелок», — перевел Моркоу.

— Но он не сообразил, кто ты на самом деле, а это ведь главное? — усмехнулась Ангва.

Пятый этаж представлял: собой коридор с дверями, открывающимися в лишенные воздуха комнаты. Там царил печальный запах старых, никому не нужных книг. Обвязанными веревками кипами были забиты даже не полки, а неструганые стеллажи. Многие книги имели потрепанный вид, у некоторых недоставало обложек. Однако, судя по уцелевшим частям, это были старые учебники, не способные вызвать любовь даже самого страстного библиофила.

Моркоу снял со стеллажа потрепанный экземпляр «Оккультизма для начинающих» Воддли. Несколько страниц выпали. Ангва подняла один листок.

— «Глава пятнадцатая. Начала Некромантии», — прочла она вслух. — «Урок первый. Как правильно пользоваться лопатой»…

Отложив страницу, она принюхалась. Запах библиотекаря заполонял носовую полость, словно слон — спичечный коробок, и все же…

— Мы здесь не первые, — уверенно произнесла она. — За последние пару дней здесь побывал кто-то еще. Ты не мог бы оставить нас одних, сэр? Когда дело касается до запахов, твое присутствие… может быть несколько навязчивым.

— У-ук?

Библиотекарь кивнул Моркоу, пожал плечами в сторону Ангвы и заковылял прочь.

— Не шевелись, — велела Ангва. — Стой где стоишь. Не возмущай воздух…

Очень осторожно она двинулась вперед.

Основываясь на данных, поставляемых слухом, она заключила, что библиотекарь в коридоре — именно оттуда доносился скрип половиц. Но ее нос упорно возражал, твердя, что орангутан все еще здесь. Правда, слегка смазанный, словно полустертый, и все же…

— Я должна изменить облик, — пришла к заключению Ангва. — Никак не могу восстановить истинную картину. И это очень странно…

Моркоу послушно закрыл глаза. Ангва запрещала ему смотреть, когда она пребывала, так сказать, на полпути между человеческим существом и волком — из-за малопривлекательности промежуточных стадий. Дома, в Убервальде, местные жители то и дело меняют облик, для них это как для обычного человека переодеть рубашку. Но даже там правила приличия диктуют, что перекидываться следует, предварительно спрятавшись за каким-нибудь кустиком.

Когда Моркоу снова открыл глаза, Ангва уже кралась вперед, все ее существо сфокусировалось в носу.

Обонятельная форма библиотекаря то и дело менялась: там, где орангутан двигался, возникало размытое сиреневое пятно, а где стоял — плотная, почти осязаемая фигура. Руки, лицо, губы… пройдет несколько часов — и фигура расплывется во все расширяющееся облако, но пока она еще ясно видит этот обонятельный портрет…

Воздушные потоки здесь, наверное, самые слабые, едва уловимые… В мертвом воздухе не жужжат даже мухи, способные — вызвать движение воздуха.

Она осторожно приблизилась к окну. То, что она сейчас видела зрением, представало в виде наброска углем, и этот набросок был полотном, основой, на которой расцветали роскошные краски запахов.

У окна… у окна…

Да! Там человек, и, судя по запаху, он стоит уже некоторое время… Аромат колыхался в воздухе, едва касаясь ее носовых пазух. Волны, завитки — ошибки быть не может: окно закрыли и закрыли вновь; и вот еще что, лишь тончайший намек, но все же руку он, похоже, держал перед собой…

Ее нос быстро подергивался, по запахам, заполонявшим комнату подобно мертвому дыму, она пыталась восстановить перед своим внутренним взором те формы, которые присутствовали здесь недавно…

Закончив, Ангва вновь оказалась рядом с грудой одежды. Натягивая башмаки, она вежливо кашлянула.

— У окна действительно стоял человек, — сказала она. — У него длинные волосы, немного сухие, воняют дорогим шампунем. Именно он поставил доски на место и приколотил их, после того как Осей проник в Барбикан.

— Ты уверена?

— Разве этот нос когда-нибудь ошибался?

— Извини. Что еще?

— Я бы сказала, он довольно крупный, для своего роста даже тяжеловатый. Не из любителей мыться, но когда моется, то пользуется мылом Виндпайка, дешевой маркой, а шампунь выбирает дорогой, что странно. Башмаки довольно новые. И зеленое пальто.