– А может, не надо? – попросил Джефферсон тоном нашкодившего мальчишки. – Ладно, хрен с вами, я виноват. Признаю. Ну и хватит. Подведу машину под аварию в прошлом месяце. Задним числом. Правда, у меня там и без нее уже пять единиц набежало… Ничего, извернусь. Раз вы такие принципиальные. В общем, господа офицеры, топайте по своим делам. А за материальную помощь и моральную поддержку спасибо вам охренительное. Невыразимое. Патетическое спасибо, я бы сказал. Ну? Давайте, валите отсюда.

– Ни-ког-да! – отрезал Лурье. – Будем стоять. Полковник уже едет. И я потребую, чтобы был составлен приказ по базе. Соответствующий – ясно вам, Джефферсон?

Джефферсон поискал глазами хоть одного сочувствующего, не нашел и потупился.

– Чуть не убило по вашей милости – и на меня же приказ, – буркнул он. – Ну-ну. Будет вам в следующий раз керосин ворованный.

– Жить захотите – достанете, – уверенно заявил Лурье.

– Это наезд?! – обрадовался Джефферсон, воинственно подтягивая рукава.

– Не от меня. Из джунглей будет вам наезд.

Причер разглядывал крокодила на флагштоке. Тот подергивал лапами и пытался жевать стальную трубу, пронзившую его насквозь, отчего сползал по ней все ниже и ниже.

Из пасти зверя тонкой стуйкой текла кровь.

– Он живой, что ли? – спросил капеллан.

– Да так, серединка на половинку, – оглянулся на крокодила Лурье. – Ничего, полчасика еще протянет. Красиво сел, ага?

– Надо дострелить. Что за живодерство?

– Полчаса еще протянет, – сказал Лурье жестко. – Мы полковника ждем. И… Не мешали бы вы нам, святой отец, а? У нас тут, видите ли, демонстрация протеста. Скандала хотим. Международного.

Причер молча вытащил из-под сиденья бластер и направил ствол на крокодила, целясь в голову.

Лурье сделал шаг и встал перед капотом, мешая выстрелить.

– Не валяйте дурака, святой отец, – сказал он. – Я вам это запрещаю как заместитель командира базы. Уберите пушку.

– Какого хрена, сын мой? – поинтересовался капеллан ровным голосом, и не думая опускать ствол.

– А такого, чтобы этот кошмар увидел полковник. Я хочу довести старика до белого каления. Поймите, святой отец, у меня осталась только одна батарея. Я половину базы физически не могу прикрыть. А у русских на «Тревоге» вся надстройка в старых «Вулканах», которые гарантированно берут любую воздушную цель с десяти миль. Когда старик увидит это, – Лурье дернул головой в сторону крокодила на флагштоке, – с ним будет истерика. И он перестанет с русскими цацкаться. Заставит взять на себя три наших сектора. Они же нарочно не хотят стрелять, им одно удовольствие видеть, как мы тут в дерьме и крови тонем! Уберите пушку, капитан Причер. Это приказ. Я тоже не живодер. Мне просто надоело, что мы беспомощны перед угрозой с воздуха.

Причер медленно опустил бластер. Позади раздался облегченный вздох майора Виллиса.

– Благодарю, святой отец. – Лурье кивнул. – А чего это вы злой такой? Не обедали?

– Да так… Прихожанин один нахамил.

– Сочувствую. У всех сегодня нештатные ситуации.

– Скажите, майор… – Причер глядел под ноги, чтобы не видеть крокодила. – А что, сбивать их с курса никакого способа нет?

– Только пулей. Конечно, теоретически можно поднять несколько машин, загрести стаю неводом и оттащить в сторону. Но повторяю, это чистая теория. И потом, вы же знаете, как у нас с топливом для истребителей.

– И почему, – ввернул Джефферсон.

– И почему же? – оскалился Лурье.

– Потому что кое-кто с самого начала решил стаи расстреливать. Ну и толкнул на сторону половину наличного запаса керосина. За ненадобностью.

Лурье поглядел в чистое небо и протяжно зевнул. Вышло это у него как-то неожиданно зловеще – Джефферсон на всякий случай опять подтянул рукава.

– Хотел бы я знать, – сказал Лурье тоскливо, – кому тут можно толкать керосин…

– Русским за водку! – предположил Виллис и деланно хохотнул, приглашающе оглядываясь. Увы, желающих поддержать шутку почему-то не нашлось.

– У них столько водки нет, – отмахнулся Лурье. – Да и топлива они мало жгут, там всего-то пара коптеров морской разведки. Хотя… Тоже ведь перерасход у людей, сами недавно доставали, еще и на нашу долю.

– Кстати, а мы-то чем с ними расплачивались? – спросил Виллис.

– Да ничем.

– Просто заняли, – объяснил Джефферсон. – Чисто по-дружески.

Причер рассматривал свои ботинки – а то его все тянуло поглядеть на агонизирующего крокодила и дострелить-таки беднягу.

– Раз у нас такие отношения, что ж они чисто по-дружески наши оголенные сектора не прикроют? – вполне логично поинтересовался Виллис.

– Да адмирал у них… Редкостный морской козел, – сказал Лурье. – Знаешь, бывают морские волки, а иногда случаются козлы. Борода и фуражка, а между ними больное самомнение, и ничего больше. Я с ним пытаюсь договориться с того самого дня, как мои шлимазлы вторую батарею угробили. А он в ответ – мол, «драконы» прямой угрозы для жизни не представляют, сбивать их считаю нецелесообразным. И все.

– И правильно, – буркнул Причер.

– Простите, святой отец, на вас когда-нибудь падал с трехсот футов двадцатифунтовый шмат крокодильего навоза?

Причер в силу личной правдивости чуть было не объяснил, что однажды на него уронили пушку-трехдюймовку и с тех пор ему все по фигу, но решил не зарабатывать неуместную для священника репутацию фантазера и просто спросил:

– Вы это адмиралу говорили?

– Еще бы! Только вы не догадаетесь, что он предложил в ответ. Этот умник посоветовал нам осушить ближайшие с подветренной стороны болота. Чтобы стаи начинали снижение не над самой базой, а дальше.

Причер на секунду задумался.

– А неплохая ведь идея. При здешней розе ветров…

Лурье уставился на Причера как на надоедливого ребенка:

– В теории, святой отец. Действительно, стаи идут практически всегда одним и тем же курсом. С минимальным отклонением. И зона их приземления – вон, с крыши штаба видно. Но вы прикиньте, сколько будет стоить засыпка этих болот. Миллион.

– А постоянная чистка территории – дешевле? – парировал капеллан.

– Дешевле всего, – сообщил Лурье веско, – зенитные снаряды. Даже с учетом доставки на Кляксу. Вы не пытайтесь возражать, святой отец, бесполезно. Все посчитано. Все посчитано давным-давно.

– А сколько крокодилов было выбито за эти годы, кто-нибудь посчитал? – не менее веско, как ему показалось, спросил Причер.

Джефферсон фыркнул, Виллис расплылся в ухмылке, Лурье продолжал внимательно разглядывать капеллана, будто заподозрив в нем тщательно скрываемую, но наконец-то прорвавшуюся душевную болезнь.