– Ключник? – заинтересовался Николас.

– Сдается мне, что эта персона – тоже глупое и нечестивое суеверие, – сказал капитан с видимым удовольствием. – Не полагается нам с вами о нем разговаривать. Да, должно быть, господин императорский посланник наверняка знает о Ключнике побольше меня и моих ребят. Так ведь, господин императорский посланник?

«Он совсем не так прост, как кажется с первого взгляда, этот капитан Балбрак Раблл», – подумал Николас, и вслух сказал:

– Несомненно, так.

Отец Матей громогласно икнул.

– К-ключник! Какой такой Ключник? Это про которого в святых письменах говорится? Эх, господа, господа! Если у кого спрашивать про Ключника, так это у меня! Сколько угодно! Я вам сейчас все по-по… по полочкам разложу. Вам про какого Ключника? Вот, пожалуйста, первое, что вспомнил: жил-был гномий князь Ффахур. Он на ключ, выточенный из драконьей лапы, запер в подземном дворце несметные богатства своего Королевства, а ключ спрятал в яйце красноголового ящера, а я… яйцо в брюхе песчаного червя. Каждый год Шестого месяца шестого дня за шесть минут до рассвета червя можно увидеть в песчаном вихре, если до этого съесть яйцо из-под черной курицы, снесенное в ночь с пятницы на субботу… Хм, не подходит… Тут есть ключ, но нет ключника… Ящер ведь не считается – нужен человек!

– Матей! – предостерегающе произнес Балбрак, но Николас перебил его:

– Погоди, капитан! Эй, святой отец, а что – Ключник упоминается не только в святых письменах?

– Па-ално Ключников! Всякие Ключи и Ключники р-распространенный сюжет старинных преданий и сказок пр-р… про Потемье!

– Старый дурак! – громко кашлянул Балбрак.

– Сам такой! Щ-щас… Вот еще: жил-был король Бри… Бривмир. Так его звали… И возжелал он обрести бе… бессмертие. Посоветовался со своими мудрецами, а они ему и го… говорят: не вели казнить, вели миловать, государь, но никто не может избежать смерти. Каждый из нас с рождения носит с собой частицу Великой Тьмы… И ре… решил тогда король запереть свою тень так далеко, чтобы сама смерть не могла достать ее! Для этого приказал он придворному алхимику выплавить такой сундук, который не сломать и не вскрыть… А к этому сундуку выплавить замок, а к замку…

Тут Балбрак очень выразительно глянул на священника:

– Ты опять? Не слушайте его, господин императорский посланник. Болван, да к тому же и пьяный.

– Нет, почему же… – быстро проговорил Николас. – Очень интересно. И что было дальше, святой отец?

Но Матей уже опомнился.

– Н-ничего не было, – запинаясь, забормотал он. – Забыл. То есть не знал никогда. Ежели государь Император своим указом запрещает глупые суеверия, то я, конечно… всемилостивей… вший… Император, он того… этого… Уважаю!

Балбрак облегченно хмыкнул, поднялся из-за стола и осведомился:

– Сколько времени намерен провести в гарнизоне господин посланник?

– Мы переночуем, – ответил Николас. – И наутро двинемся дальше.

– Ужин вам сейчас принесут. Постели вы найдете наверху. А я с вашего позволения…

– Куд-да?! – завопил воспрянувший вновь отец Матей, громыхнув пустой кружкой. – Ни… никакого позволения! Сядь немедленно! Кто мне в Верпене проиграл бочонок поморского пива? Святой Патрик, что ли?

– Гы, – сказал Балбрак, опускаясь на скамью, – я ж тебе два раза уже по бочонку ставил, тушканчик ты проспиртованный!

– Я ж его с тобой и пи… пил! – возмутился отец Матей.

– Наравне…

– Наравне?! Да то, что у честного хр-р-р-ристианина называется глоткой, у тебя – клоака бездонная! – хихикнул священник.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я пью больше тебя, селедка ржавая?

– Буйвол мохнорылый! Не больше, а быстрее! И не п-пьешь, а хлещешь!

– Гы. Уж не хочешь ли ты сказать, что сумеешь меня перепить?

– С Бо… Божьей помощью, – скромно потупился проповедник.

– Поспорим? – деловито предложил Балбрак, наклонился и, выпрямившись, бухнул на стол бочонок, в котором что-то тяжело плеснуло.

– Пр-р-р-роигравший ставит выпивку при следующей встрече, – провозгласил отец Матей. – Хотя… – глубокомысленно добавил он, – проигравших в нашем деле не бывает…

Прихватив мешок, где лежала шкатулка, Николас покинул жилище капитана. Проповедник его ухода не заметил. А Балбрак проводил «посланника» жгучим косым взглядом. Николас, не оборачиваясь, чувствовал это.

Выйдя наружу, он заметил лестницу, ведущую от крыльца ко второму этажу здания. Видимо, на втором этаже и предполагалось расположиться ему на ночлег. А где мальчик? Он, наверное, уже там. Спит уже, наверное. Поднявшись по лестнице, Николас толкнул дверь и обнаружил за нею тесную комнату, заставленную предметами мебели так плотно, что едва оставалось место между ними протиснуться. Четыре кровати – настоящих кровати, широких, с кривыми короткими ножками, с изголовьями, постельным бельем и подушками, стол с письменными принадлежностями, одежный шкаф и пустая стойка для оружия – судя по всему, здесь останавливались приезжие из центра Империи.

Мальчика не было.

Зато, шагнув вперед, Николас ясно ощутил чье-то присутствие. Пригнувшись, он извернулся змеей и выбросил вперед руки. Через мгновение в жестком захвате затрепыхался длинный тощий парень, затаившийся зачем-то за дверью. У парня клочками торчали бесцветные волосенки на голове, и огромные уши-лопухи подергивались, как крылья нетопыря. Николас прощупал парня взглядом – оружия на нем не было.

– Господин императорский посланник… – задыхаясь, просипел парень. – Это я… Фарфус… Фарфус Санжин. Господин императорский… я ж не хотел… Я, то есть… с вами хотел поговорить – и ничего больше…

– Для того и спрятался?

– Для того… То есть не для того! А чтобы эти… будь они прокляты… увальни лакнийцы меня не это самое… Пустите, господин императорский посланник, больно!

Николас захлопнул дверь и легко кинул парня на одну из постелей.

– Спасибо, господин императорский посланник… – вместе с кашлем выдавил из себя Фарфус.

– И о чем ты собирался со мной поговорить? – спросил Николас.

– Одну минуту…

Парень вскочил, проскользнул мимо посторонившегося Николаса к двери, приоткрыл ее, осторожно выглянул на лестницу, прислушался, тихо прикрыл дверь и обернулся.

– Важное дело, господин! – сказал он, задрав вверх указательный палец.

Когда Балбрак увел колдуна и проповедника к себе, Топорика пригласили перекусить. Ему не очень-то хотелось оставаться одному здесь, в огороженной частоколом заставе: воины смотрели на него кто пристально, кто исподлобья, а кто и вовсе предпочитал не встречаться с ним взглядом – зато тихие шепотки мальчик слышал за своей спиной постоянно. Николас сказал ему: