Когда я шел по небольшой насыпи, я заметил какое-то движение впереди, сбоку тропы. Я посветил туда фонариком, мне посветили в ответ, и я понял: это либо другой участник, либо очень умный медведь.

На самом деле это был пейсер, а участник лежал на спине на земле.

– Я дал ему немного вздремнуть, – объяснил пейсер, – его тошнило последние километров шестнадцать, и он начал отключаться, так что мне показалось, самое время ему чуть-чуть отдохнуть.

В свете налобника я посмотрел вниз на спортсмена. Он спал как убитый на земле, а лицо было нездорового желтого цвета.

– Ты с ним все время до финиша?

– Если мы до него дотянем, – ответил он. – Ты же знаешь, что означают буквы «нф»?

– Ну да, знаю, – ответил я, – но стараюсь не думать об этом последние сто пятьдесят километров.

– На этом участке гонки, – продолжал он, – «нф» значит «ничего фатального», ничего смертельно опасного.

Мы оба знали, о чем он говорит. Гонка не заканчивается до тех пор, пока ты не пересечешь линию финиша. Часто люди были вынуждены выйти из гонки всего за несколько километров до финиша, и не всегда это было их добровольное решение.

– Видишь свет вон там? – спросил он, показывая в сторону.

– Да, вижу.

– Это КП «Роби Пойнт», туда нам и нужно.

Тусклый свет «Роби Пойнт» мигал довольно далеко. От этого КП тропа Western States плавно переходит в мощеную улицу Оберна, и до финиша на стадионе городской школы остаются примерно полтора километра.

– Где ваш пейсер? – спросил мой собеседник.

– Это моя большая ошибка, но у меня его нет.

– Ничего себе, – сказал он. – Вам не стоит быть здесь одному, это может стать действительно неприятным.

– Я знаю. Это моя первая гонка, и я не слишком понимал, во что ввязываюсь.

– Вот это да, если ты тут первый раз, ты всех делаешь! Невероятно, что ты добежал до этого места за такое время в первый раз!

Теперь, когда я выжил и рассказываю вам эту историю, это кажется мне еще круче.

Я поблагодарил его и поспешил дальше. Тропа начала вилять зигзагом. Я бежал один, и, хотя повороты были довольно резкими, тропа шла на удивление ровно и гладко. Внезапно между уклоном, на котором был я, и подъемом на соседний холм обнаружилась пустота. Перелететь с одной вершины на другую невозможно, значит, прямо сейчас должно начаться резкое изменение рельефа.

И действительно, довольно скоро земля буквально провалилась у меня под ногами. Я качнулся вперед и, не ощутив под ногами твердой почвы, начал свободно падать. В момент долгожданного касания земли скорость падения была слишком высокой, и я не смог удержаться на ногах. Я оступился, упал и катился вниз по склону, как бочка, пока не врезался в упругий куст.

Я неподвижно, боясь пошевелиться, лежал на спине и таращился в небо, мир вращался перед глазами.

Когда наконец голова перестала кружиться, я медленно ощупал все вокруг: лежал я на небольшом уступе, а прямо подо мной был крутой обрыв. Слава богу, куст не дал мне катиться дальше, иначе кто знает, где бы я оказался?

Косогор, с которого я навернулся, был из сыпучего песчаника, поэтому забраться обратно оказалось задачей не из легких. Я собрался с духом, медленно встал, сделал глубокий вдох и начал просчитывать варианты возможного подъема. Меня постоянно засасывало в песок под ногами, но я отчаянно пытался вскарабкаться наверх.

В кроссовки набилась куча мусора. «Забудь, незачем его вытряхивать. Все равно ногам уже крышка. Лучше всего просто двигаться вперед».

Меня довольно сильно испугало падение, и я внимательно осматривал тропу, чтобы не налететь на другие непромаркированные спуски. Некоторое время тропа петляла между больших кустов, а затем резко уперлась в вертикальную скальную стену.

Вряд ли организаторы предполагали, что мы полезем без страховки по вертикальной скале, ведь так? Я подумал, что в этом месте тропа может быть плохо заметна, и начал искать какие-либо варианты обхода препятствия. Но все возможные пути были наглухо перекрыты густыми зарослями кустарника.

И вдруг меня осенило: это совсем не похоже на тропу Western States, я сбился с пути, и самое время повернуть назад.

От необходимости возвращаться опускались руки. Я выбрал норму ошибок за несколько лет, но этот прокол стоил мне слишком дорого и заставлял сильно нервничать. Я упал вниз с холма, и теперь, чтобы вернуться, мне нужно было предпринять очень дорогостоящий обход. Интересно, сколько именно я заплачу за него?

К сожалению, ответ был – много.

Последние метры подъема до «Роби Пойнт» были отвратительны. Всю воду я допил, карабкаясь по склону, и сейчас практически высох. Постоянно спотыкаясь, я медленно и печально двигался вперед. Ладони саднили, исцарапанные руки и ноги покрылись синяками.

После того как я изрядно поборолся с тем гнусным подъемом и, напрягшись изо всех сил, все-таки забрался наверх, я снова увидел вдалеке огни «Роби Пойнт». Последние метры я тащился, пуская слюни на майку, целиком и полностью испачканную в грязи. Полузакрытыми глазами я видел впереди не больше метра пути.

Когда человек, что с журналом учета стоял перед входом на КП, увидел меня, он бросил планшет на землю и побежал на помощь: поймал мое обмякшее тело и медленно опустил на землю. Он пытался говорить со мной, орал во весь голос, но я слышал его наплывами – то громче, то тише – и не мог разобрать ни слова.

Затем рядом со мной появилось еще одно лицо, показавшееся мне очень знакомым.

– Папа?

– Боже мой, сынок, – мрачно произнес он, – что с тобой случилось?

Он опустился рядом со мной на колени и положил руки мне под голову. По его лицу катились слезы. Потом он обнял меня, как будто старался сохранить все еще теплившиеся в моем теле последние капли жизни.

– Где мама? – прошептал я. – Не хочу, чтобы она меня видела в таком состоянии.

Отец сдерживал слезы.

– Не волнуйся, сынок, она ждет тебя на финише.

– Папа, – слабым голосом сказал я, – я не знаю, что мне делать сейчас. Я едва могу двигаться.

– Сынок, – решительно сказал он, – если ты не можешь бежать, иди. Не можешь идти, ползи. Делай что должен. Просто двигайся вперед и никогда ни за что не сдавайся.

Он закрыл глаза и посильнее прижал меня к себе. Я вытянул ноги и положил голову к нему на плечо.

– Хорошо, – пробормотал я, – я не сдамся.

Отец выпустил меня из рук, я перевернулся на живот, поставил руки и ноги в нужные позиции и стал просто следовать его инструкции: пополз по дороге. Я слышал, как отец старается сдерживать рыдания, видя, как я волочу свое тело все дальше и дальше.

От КП «Роби Пойнт» до Обливиона