– Ой, спасибо вам, Тетка Лидия. Мне ужасно жаль, что так вышло.

– Помолитесь за душу Адрианны и выкиньте это из головы, – сказала я. – Еще что-нибудь хотите мне рассказать?

– Ну, вы просили стеречь, не мелькнет ли где-нибудь Младеница Николь. У пары, которая держала «Борзую модницу», была дочь примерно подходящего возраста.

– Занятная гипотеза, – сказала я. – Вы намеревались послать рапорт через консульство? Не ждать личной встречи со мной по возвращении?

– Я подумала, вам нужно узнать срочно. А Тетка Адрианна говорила, что это преждевременно, – возражала категорически. Мы поругались. Я настаивала, что это важно, – защищалась Тетка Салли.

– Безусловно, – сказала я. – Очень. Однако рискованно. Ваш рапорт мог породить безосновательные слухи – и последствия могли оказаться катастрофическими. У нас уже было столько ложных тревог, а в консульстве любой сотрудник – вполне вероятно, Око. Очи порой действуют топорно: деликатность – не их конек. Моим инструкциям всегда имеется причина. Моим приказам. Жемчужные Девы не уполномочены самовольно брать на себя инициативу.

– Ой, я не сообразила… я не подумала. Но все равно, Тетка Адрианна зря…

– Меньше слов – больше дела. Я знаю, что вы хотели как лучше, – утешила я Тетку Салли.

Она заплакала:

– Я правда хотела как лучше, честное слово.

Подмывало ответить: благими намерениями вымощена дорога в ад. Но я воздержалась.

– Где сейчас эта девочка? – спросила я. – Она же, видимо, куда-то уехала, когда родителей убрали со сцены.

– Не знаю. Может, взрывать «Борзую модницу» было опрометчиво. Иначе мы бы смогли…

– Согласна. И я рекомендовала не спешить. К моему прискорбию, Очи в Канаде молоды, рьяны и взрывать просто обожают. Но откуда им было знать? – Я подержала паузу, сверля Тетку Салли наипронзительнейшим взглядом. – И вы ни с кем больше не делились подозрениями насчет этой потенциальной Младеницы Николь?

– Нет. Только с вами. И с Теткой Адрианной до того, как она…

– Давайте оставим это между нами, хорошо? – сказала я. – Нам ведь не нужно суда. Далее: я думаю, вам не помешает отдохнуть и восстановиться. Я устрою, чтобы вас поселили в наш прелестный Дом Отдыха имени Марджери Кемпе[35] в Уолдене. Вы там быстро станете как новенькая. Машина заберет вас через полчаса. А если Канада распереживается из-за прискорбного инцидента в квартире – если вас пожелают допросить или даже предъявить вам обвинение, – мы им ответим, что вы пропали.

Мне не требовалась мертвая Тетка Салли – мне требовалась бессвязная Тетка Салли, каковую я и получила. Сотрудники Дома Отдыха имени Марджери Кемпе попусту не болтают.

Тетка Салли излила на меня очередную порцию слезливых благодарностей.

– Не благодарите меня, – ответила я. – Это я должна вас поблагодарить.

– Тетка Адрианна пожертвовала жизнью не напрасно, – произнес Командор Джадд. – Ваши Жемчужные Девы проложили для нас плодотворный путь: мы сделали и другие открытия.

Сердце у меня сжалось.

– Я так счастлива, что мои девочки вам пригодились.

– Как обычно, благодарю вас за проявленную инициативу. В результате нашей операции в магазине подержанной одежды, на который указали ваши Жемчужные Девы, мы достоверно выяснили, каким образом в последние годы передавалась информация между «Моим днем» и их неизвестным агентом в Галааде.

– И каким же?

– В результате ограбления – в результате спецоперации – мы обнаружили фотокамеру для изготовления микроточек. Сейчас мы ее тестируем.

– Микроточек? – переспросила я. – Это что такое?

– Старая технология, вышла из употребления, но по-прежнему весьма эффективна. Документы снимают на миниатюрный фотоаппарат, уменьшая их до микроскопического размера. Затем они печатаются на крошечных фрагментах пластика, который можно прилепить практически к любой поверхности, и читаются получателем с помощью специального устройства, до того крошечного, что его можно спрятать, допустим, в перьевой ручке.

– Поразительно! – вскричала я. – Не зря мы в Ардуа-холле говорим, что глаза завидущи, ручки загребущи.

Он рассмеялся:

– Это уж точно. Мы, обладатели ручек, должны быть безупречны. Но со стороны «Моего дня» прибегнуть к таким методам было умно: сейчас мало кто о них осведомлен. Как говорится, не поищешь – не увидишь.

– Какая изворотливость, – сказала я.

– Это лишь один конец веревочки – тот, что у «Моего дня». Я же говорю, есть еще галаадский конец – те, кто получает здесь микроточки и на них отвечает. Это лицо – или же этих лиц – мы пока не идентифицировали.

– Я попросила коллег в Ардуа-холле проявить бдительность, – сказала я.

– Кому и бдеть, как не Теткам, – ответил он. – Вам открыт доступ в любой дом – заходи куда хочешь, – а с вашей тонкой женской интуицией вы слышите то, что тупым мужчинам помешает различить глухота.

– Мы еще перехитрим «Мой день», – сказала я, сжимая кулаки, выпячивая подбородок.

– Ценю ваш энтузиазм, Тетка Лидия, – сказал он. – Прекрасная у нас с вами команда!

– Правда все превозможет.

Я вся дрожала, надеясь, что чувство мое сойдет за праведное негодование.

– Пред Его Очами, – откликнулся он.

После такого, мой читатель, мне потребно было подкрепиться. Я заглянула в кафетерий «Шлэфли»[36], где выпила горячего молока. А затем пришла сюда, в Библиотеку Хильдегарды, дабы продолжить наше с тобой странствие. Считай, что я твой проводник. Считай, что ты путник в темном лесу. Тьма вот-вот сгустится.

На последней странице, где мы встречались, я довела тебя до стадиона – оттуда мы и двинемся дальше. Время ползло, и все устаканивалось. По ночам спи, если можешь. Дни претерпевай. Обнимай плачущих, хотя, должна отметить, плач уже изнурял. Вой тоже.

В первые вечера имели место спевки – пара энергичных оптимисток изображали хормейстеров и дирижировали исполнением «Мы преодолеем»[37] и аналогичных архаических трюизмов, почерпнутых из растворившегося в небытии опыта летних лагерей. Припомнить слова удавалось не без труда, зато хоть какое-то разнообразие.