– Избавь меня от проповедей! – с досадой прервал ее Фрэнсис. – Думаешь, я хочу причинить вред этой девушке? Да у меня этого и в мыслях не было! Честное слово, Дженет, я бы тебе все рассказал как на духу, если бы только знал, что меня ждет, но я еще ни в чем не уверен. Только одно могу обещать тебе твердо: я не сделаю ее своей любовницей, хотя, видит бог, она могла бы растопить камень. Нет, я не хочу, чтобы она расплачивалась за мои грехи. Тем более что ей пришлось бы заплатить непомерно высокую цену…

Дженет смотрела на брата, не зная, что сказать. Неужели у него на уме нечто большее, чем просто желание затащить девушку на сеновал?

– Фрэнсис, – прошептала она, – уж не влюбился ли ты в эту девушку? О, боже, только не это! Только не дочь Гленкеннона!

Фрэнсис застенчиво улыбнулся и уставился на носок собственного сапога, словно это было бог весть какое диковинное зрелище.

– Ну, до этого пока еще не дошло, но исключать такую возможность я бы не стал. Энн не похожа на других женщин, которых я знал раньше. Мне нравится проводить с ней время, как никогда и ни с кем… Я даже не могу подобрать подходящих слов.

Дженет не сводила с него больших, потемневших от страха глаз.

– Но ты не станешь рисковать жизнью Джейми и моих мальчиков?

Густые брови Фрэнсиса сошлись на переносице.

– В первую очередь я думаю о Джейми и о мальчиках, Дженет, уж ты-то могла бы не сомневаться. Я верну их, чего бы мне это ни стоило. – Взяв сестру за руку, он до боли сжал ее пальцы. – Но неужели мне нельзя даже помечтать о счастье для себя?

– Гленкеннон тебя уничтожит, Фрэнсис! И ты своими руками преподнесешь ему на серебряном блюде тот самый законный предлог, который ему необходим! – в отчаянии воскликнула Дженет. – Если он затеет ссору, вокруг тебя сплотятся Макдоннеллы, Камероны и многие другие кланы. Неужели ты хочешь развязать новую войну с Англией и погубить всех нас?

Фрэнсис устало откинулся в кресле, его пальцы разжались и выпустили руку Дженет.

– Надеюсь, до этого дело не дойдет. Я не боюсь Гленкеннона и его наемников, но не стану втягивать кланы в новую войну. – Он яростно пнул стоявший рядом с ним трехногий табурет. – Черт побери, Дженет, ты не хуже меня знаешь, что найдется любой предлог, чтобы эта пороховая бочка взлетела на воздух! Гленкеннон непременно развяжет войну, долго ждать нам не придется.

Дженет закусила губу, внимательно вглядываясь в разгневанное лицо брата. Ей нечего было возразить: она хорошо знала, что в его словах заключена правда. Ей вдруг вспомнился ее собственный бурный роман, начавшийся пятнадцать лет назад, – роман с человеком, который пришелся не по нраву ее отцу. Фрэнсис тогда помог ей уговорить отца смириться с выбором дочери и дать согласие на брак…

Поднявшись с кресла, она подошла к нему и участливо положила руку на плечо.

– Ты же знаешь, мы с Джейми поддержим тебя, что бы ни случилось. И я твердо уверена, что все остальные кланы, населяющие наше нагорье, встанут на твою сторону, если граф пойдет на тебя войной.

Фрэнсис поймал ее руку и прижал к щеке.

– Спасибо, дорогая сестрица, я никогда не сомневался в тебе. – Улыбаясь, он поднялся с кресла во весь свой могучий рост, в его глазах вновь заблестел плутовской огонек. – Не надо изводить себя заранее, Дженет. Откуда нам знать: может, Энн за меня не пойдет. Вот Дональд, к примеру, уверяет, что у меня лицо слишком смуглое, а манеры такие грубые, что ни одна порядочная девушка даже не посмотрит в мою сторону.

– О, я ни секунды не сомневаюсь, что она тебе не откажет. Если только Гленкеннон к тому времени не снимет с тебя голову.

– Пусть только попробует! Он за это дорого заплатит, – самоуверенно засмеялся Фрэнсис. – Ну, довольно этих мрачных разговоров. Сегодня твой последний вечер в Кеймри. Давай присоединимся к компании.

* * *

Об этих беззаботных днях Энн впоследствии суждено было вспоминать как о счастливейшем времени своей жизни. Все свои заботы и тревоги она переложила на надежные плечи Фрэнсиса и даже не задумывалась о том, каким чудом он сумеет освободить ее от отца. В скачках верхом наперегонки и романтических долгих прогулках по берегу моря время летело незаметно. Даже погода как будто сговорилась с людьми: такой непрерывной череды безоблачных дней, напоенных золотым светом солнца под ослепительно синим небосводом, не могли припомнить старожилы Кеймри.

Вечерами Энн и Фрэнсис ужинали вдвоем, играли в шахматы у камина, иногда разговаривали часами, не обращая внимания на молчаливых слуг и многозначительные подмигивания членов клана. Поглощенные друг другом, они даже не замечали нахмуренного лица Дональда и озабоченных взглядов, которыми он обменивался с Кэт.

Верный слову, данному Дженет, Фрэнсис заковал свое тело в невидимую броню, удерживаясь от почти неодолимого искушения отнять у Энн невинность и научить ее искусству любви. За свою решимость ему приходилось расплачиваться долгими бессонными ночами. Он беспокойно ворочался с боку на бок в своей одинокой постели, думая о том, что до ее спальни рукой подать, и проклиная себя за глупость: ведь он сам обрек себя на эту муку! Однако Фрэнсис прекрасно понимал, что испытывает к этой девушке нечто большее, чем простое и очевидное желание затащить ее в постель, – иначе он давно уже сделал бы ее своей. Она ему доверяла, а он был связан неким чувством, не позволявшим ему причинять ей боль…

* * *

Волшебные дни пролетали незаметно на стремительных невидимых крыльях. Энн жила минутой, упиваясь счастьем своей первой любви и безрассудно отказываясь думать о будущем.

Но волшебство не может длиться вечно. В один прекрасный день, когда она сидела на лесной поляне, разглядывая тонкие лепестки только что сорванной дикой ромашки, а Фрэнсис лежал рядом с ней на спине, прикрыв лицо локтем от яркого солнца, ее спокойствию настал конец.

– Завтра сюда приезжает Гленкеннон, – сообщил он лишенным всякого выражения голосом, прерывая мирное молчание.

Его слова не сразу дошли до нее, но оказались подобны камню, брошенному в неподвижный, гладкий, как стекло, пруд. Энн устремила на него взгляд, полный смятения.

– Не надо так пугаться, – продолжал он уже мягче. – Я не позволю ему тебя забрать.

Она продолжала молчать. Все это время ей удавалось избегать неприятных мыслей об отце. Это продолжалось так долго, что внезапное напоминание буквально лишило ее дара речи. Гленкеннон приезжает… нет, этого не может быть!

– Но я даже не знала, что у тебя есть известия о нем… – пробормотала Энн, обретя наконец голос.

– О, я получил от него уже несколько посланий, причем каждое следующее по наглости превосходило предыдущее. Но в конце концов мы договорились об обмене заложниками, ко взаимному удовлетворению. Только одна деталь осталась ему неизвестной, – добавил Фрэнсис, усмехнувшись. – Мы собираемся освободить его пленников нынешней ночью, пока они ночуют в замке Гинехи. К завтрашнему утру ему нечего будет предложить в обмен.