Маркиз больше не скрывал улыбку.

— Не могу ли я сначала заинтересовать вас весьма выгодным для вас союзом?

Дженива почувствовала, что дрожит. Ну уж нет, не настолько она глупа!

— Если вы соблазните меня, милорд, я не освобожу вас от обязательства жениться.

От этих слов улыбка исчезла с его лица.

— Достойный противник. Пусть так и будет. Когда мы расстанемся? Пожалуй, не раньше чем после Рождества. Мы же не хотим нарушить праздничные радость и мир, не так ли?

Она пристально посмотрела на него, проклиная мешающую полутьму.

— В самом деле? А я предполагала, что вы приехали сюда именно с этой целью.

— Именно с этой? С чего вы взяли?

На нее неожиданно пахнуло холодом. Ей не следовало упоминать об этом, но ради собственной безопасности она должна знать, что происходит.

— Лучше скажите правду.

— Ах да! Я же Локи на этом празднике…

— Локи?

— Северный бог раздора.

— Выражайтесь яснее, милорд! Что вы задумали?

— Боюсь, это вас не касается.

Он прав, но не в ее характере отступать, когда речь идет о справедливости.

— Если это угрожает вашим тетушкам, я не позволю вам обидеть их.

— Тут вы можете положиться на меня и не беспокоиться об их благополучии, мисс Смит.

Дженива уже хотела возразить, но вдруг поняла, что за определенную границу разумному человеку лучше не переходить.

— У вас такой вид, — хмыкнул маркиз, — как будто вы собираетесь откусить себе язык.

Этот мрачный юмор помог ей набраться храбрости.

— Вы действительно намерены поднять шум, милорд, из-за трагедии, случившейся почти сорок лет назад?

— Ах, не надо, pandolcetta! He вмешивайтесь в это, и ваш сон всегда будет приятным…

Это уже предупреждение. От его сурового тона волосы зашевелились у нее на затылке.

— Послушайте, в конце концов у нас есть более интересные темы для общения, — с притворной небрежностью заметил маркиз. — Целоваться, миловаться и все такое прочее…

Джениве хотелось ответить на его предупреждение, но смелость изменила ей. Она предпочла думать, что это не трусость, а разумная предосторожность.

— Разве что только на людях…

— Я не помню такого условия. Она взглянула на него поверх веера.

— Почему вы желаете целоваться и миловаться без свидетелей, милорд, мы ведь ничего не значим друг для друга…

Он снова улыбнулся коварной улыбкой, грозящей невероятными, манящими наслаждениями.

— Я бы так не сказал.

— Итак, о Маллоренах… — Она заговорила лишь для того, чтобы защититься.

— Итак, о нашем влечении.

— Нашем притворном влечении.

— Нашей страсти.

— Нашей проблеме.

— Нашей любви.

— Нашей войне. — Она вздрогнула, и он засмеялся.

— Ладно, будь по-вашему, я играю в любовь, а вы играете в войну. Хотя, должен вас сразу предупредить, мне не хватает опыта для моей роли.

Дженива подняла брови, показывая, что не верит ему.

— Или нам нужно здесь другое слово?

— Вы не испугаете меня, милорд. Я знаю их все.

— Как интересно!

Только тут Дженива поняла, что ее слова, хотя и правдивые, не следовало произносить. У него возникнет неверное представление о ней. Что ж, по крайней мере он поймет, что имеет дело не с наивной мисс.

— Итак, сперва составим план войны, — предложила она, — поскольку с ней все ясно.

— Разве? Мне придется вас спровоцировать. Может быть, позволить вам застать меня в постели с другой женщиной?

— Это даст мне отличный повод, — согласилась она, невольно отметив про себя, как неприятна была ей эта мысль. — Но не приведет ли вас это к алтарю?

— Нет, если дама будет замужем.

О, она не подумала об этом.

— Тогда под удар шпаги ее мужа? Я не допущу, чтобы пролилась кровь, милорд, вы должны мне это обещать.

— Должен, — повторил он. — Слишком уж вы любите командовать, дорогая мисс Смит.

— Вероятно, это так, но я сказала то, что хотела. Я не стану причиной кровопролития, и вы должны избежать этого.

Маркиз вздохнул и протянул руку:

— Идите сюда.

Ее сердце забилось не в такт.

— Зачем?

— Чтобы заплатить штраф.

— Я не давала согласия ни на какие штрафы.

— Пусть, и все же…

Дженива провела языком по губам, понимая, что ей следует, не обращая на него внимания, встать и уйти, но ее словно притягивали радостное возбуждение перед битвой, острое ощущение опасности… и он сам. Она знала, что дразнила его, надеясь как раз на что-то подобное.

— Вы не можете применить силу, милорд.

— Не могу?

— Точнее, вы не сделаете этого. Это был бы поступок негодяя.

Он посмотрел на нее взглядом, который любую здравомыслящую женщину заставил бы закричать от страха.

— В таком случае я тоже заплачу штраф.

— Что?

— Вы можете выбирать.

— Ах, вы все же пьяны. — Она поспешно встала, но было уже поздно, маркиз удержал ее за руку и заставил сесть ближе к нему, а когда Дженива попыталась вырваться, еще крепче сжал ее руку. Правда, теперь она не слишком сопротивлялась, ее кровь бурлила от безумного восторга, а сердце замерло в ожидании…

— Вам холодно, — с заметным удивлением произнес он. Бесспорно, человек, который по доброй воле весь день ехал верхом, не мог ощущать холода так же, как остальные люди.

Отпустив ее, маркиз взял ее руки в свои удивительно теплые ладони и принялся нежно растирать их, при этом она с трудом подавила стон наслаждения.

— Послушайте, Дженива, — тихо проговорил Эшарт, — я предлагаю всего лишь игру, и не более того. Рождество — время игр, и это поможет нам разыграть наши роли.

— Ваши игры больше похожи на испытания. — От его теплых прикосновений она просто таяла и только удивлялась тому, что до сих пор не стекла на пол, как растаявший снег.

— Это легкое испытание. — Он поднял ее руки и по очереди подул на ладони. — Чтобы избежать штрафа, вам надо лишь перестать мне приказывать. Вы можете приказывать только в одном случае — когда захотите поцелуя.

Уверенность в его взгляде должна была бы придать Джениве силы для сопротивления, но вместо этого ей еще больше захотелось поиграть в эту игру.