— Возможно, для вас уважение к традициям не так уж и важно, но некоторые из нас думают иначе. Да если подумать, это относится ко многим обществам, которые все еще существуют в наши дни. Неужели вы считаете, что наши обычаи более странные, чем, например, традиции Французской академии? Если бы вам довелось присутствовать на одном из собраний старых мудрецов с этими их шпагами, зелеными фраками и прочими «знаками отличия», поверьте, вы бы поняли, что наши традиции не такие уж причудливые…

— Возможно, — сдался Эрик. — Только я не привык к подобным постановкам.

— Тогда, друг мой, отнеситесь к этому как к научному опыту. Откройте для себя мир, который прежде был вам неизвестен… Разве вы бы отказались вступить в Академию естественных наук под предлогом, что их обычаи кажутся вам странными?

— Нет, конечно.

— То же относится и к «Summa Perfectionis». Пусть это ученое общество долгое время оставалось немногочисленным, оно все же пронесло сквозь века большую часть своих ритуалов и предписаний. Подумайте, ведь оно возникло во времена, когда химия и алхимия были неразделимы. До восемнадцатого века, собственно, до тех пор пока Лавуазье не осудил алхимию, она оставалась первейшей из наук. Алхимиками считали себя Альберт Великий, Фома Аквинский, Джон Ди, Роджер Бэкон и сам Исаак Ньютон. На протяжении столетий величайшие умы формировались в эзотерической среде… Признаюсь, это придает нашему обществу некоторое своеобразие. Но отказаться от этого наследия мы не можем. Кроме того, признаюсь, что самому мне это по душе. Я склонен уважать традиции.

Инженер неуверенна кивнул.

— Дорогой друг, я прекрасно понимаю вашу растерянность, но могу вас успокоить, все мы собрались здесь во имя одного: научных изысканий. И поверьте, если даже вас удивляют некоторые обычаи, унаследованные «Summa Perfectionis» от прежних времен, наша организация — все же идеальное место, где вы без помех можете заниматься своими исследованиями. Здесь в вашем распоряжении больше возможностей, чем в любой лаборатории, частной или государственной.

— Безусловно.

— Вот и не терзайте себя понапрасну. Учтите, что вы принимаете эти обычаи вслед за теми учеными, которые на протяжении веков имели честь работать в нашей организации. И мы счастливы видеть вас в наших рядах.

— Спасибо.

— Отлично. Не смею вас задерживать. Супруга вас заждалась. Благодарю, что вы так искренне излили мне душу. Зайдите ко мне через неделю. Тогда и скажете, не стало ли вам уютнее среди нас. Договорились?

Доктор встал и подошел к инженеру, протягивая ему руки. Со смущенной улыбкой Эрик поднялся со своего места.

— Благодарю вас. Сожалею, что побеспокоил…

— Напротив. Вы поступили правильно, — сказал Вэлдон, похлопывая его по плечу. — Совершенно правильно, друг мой. Я хочу, чтобы все здесь чувствовали себя уютно.

Эрик попрощался с гостями Доктора и вышел из кабинета. Секретарша проводила его до длинного коридора, проходившего через весь подземный комплекс.

По дороге домой он сжимал в карманах кулаки, не подымая глаз от серого пола. Разглагольствования Доктора не слишком-то его успокоили. Но время упущено, да и Каролина не разделяет его страхи. Придется ему научиться жить с тягостным чувством, что он сделал неправильный выбор.

— Спасибо, что так скоро согласились меня принять.

Молодая женщина улыбнулась и закрыла за ним дверь.

Маккензи нашел ее еще привлекательнее, чем накануне. Возможно, сегодня она больше времени провела перед зеркалом. Уж не нарочно ли она выбрала этот короткий топик, подчеркивающий ее пышную грудь? Или днем у нее был еще один кастинг? Так или иначе, но, входя в квартиру, вы замечали только одно — грудь Мари Линч, а еще через несколько секунд — улыбку Мари Линч.

Ари невольно вспомнились красотки с плакатов пятидесятых. Она походила на одну из тех женщин, которые всегда представляются вам черно-белыми, словно фотография голливудской актрисы. Одри Хёпберн в чистом виде.

— У вас действительно есть новости о моем отце?

— Да, косвенным образом.

— В каком смысле косвенным?

Ари сделал усилие, чтобы отвести от нее глаза, вошел в гостиную и оглядел эту часть квартиры.

Скромная трехкомнатная квартирка на улице Монж в Пятом округе, наверняка выбранная Чарльзом Линчем из-за близости к университету. Просто обставленная, без малейших излишеств, она мало что говорила о своем владельце, разве только свидетельствовала о его умеренности.

— Я обнаружил, что за последние три месяца пропали два других человека, занимавшихся тем же, что и ваш отец.

Пока он предпочел не уточнять, что один из них умер.

— Неужели исчезновение отца как-то связано с его профессией?

— Может быть. Если только, конечно, между его исчезновением и исчезновением других действительно есть связь. Возможно, это простая случайность.

На лице молодой женщины отразилось сомнение.

— Что-то слабо верится в такое совпадение.

— А знаете, по закону больших чисел возможны такие невероятные случайности, что люди принимают их за предзнаменования.

— Простите?

— Я хочу сказать, что это вполне может оказаться простым совпадением. И все-таки зацепка серьезная, так что я над ней поработаю. Потому-то мне и нужно осмотреть вещи вашего отца.

— Хотите что-нибудь выпить?

— Пока нет. Покажете мне его кабинет?

Она кивнула, явно разочарованная его отказом, и провела его в соседнюю комнату.

— В детстве здесь была моя комната. Он сделал из нее кабинет. Хотя при мне здесь порядка было побольше.

Комната выглядела именно так, как должен выглядеть кабинет исследователя. Полно книг, судя по всему, расставленных в строгом порядке, куча бумаг, очень мало украшений… При виде компьютера Ари поморщился.

— Вы умеете пользоваться этими штуками? — спросил он Мари, указывая на компьютер пальцем.

— Эээ… Да. Как все.

— Ну конечно. Вас не затруднит мне помочь? Я поищу в книгах и папках, а вы в компьютере.

— Запросто. А что мы ищем?

Маккензи подошел к письменному столу, вынул из кармана записную книжку, быстро пролистал ее, взял листок бумаги и выписал список слов. «Франк Аламерсери, Луи Небати, Summa Perfectionis, Джабир ибн Хайян, Рубедо, Вэлдон, Агарта, Виллар из Онкура, Изумрудная скрижаль, Николя Фламель».

— Держите. Если в каком-то файле попадется одно из этих слов, распечатаете мне его?

— Легко.

Она заглянула в листок, который протянул ей Маккензи, и нахмурилась.

— Николя Фламель? Вы шутите?

— Почему?

— Это же персонаж книги о Гарри Поттере!