Радиостанция, прекратив сканирование, зашипела, и я тут же радостно поднял голову — наши на подходе! Можно облачаться! Но тут же с нехорошим предчувствием понял, что характерное шипение указывает на приём аналогового сигнала, это не Глебова.

Пш-ш…

— Общий вызов.

Пш-ш…

Опять он!

— Всем, кто меня слышит, короткий отчёт. Приём, — настойчиво прозвучал знакомый голос — спокойный, чуточку усталый.

Пш-ш…

Характерный тембр. Его я уже не спутаю, запомнил.

— Всем, доклад. Итак, сеанс закончен. Счёт семь-ноль, — буднично объявил тот самый мужик, дважды ловленный мной сегодня днём в эфире.

Я же, несмотря на общее приглашение, объявляться опять не торопился, и поднял громкость, продолжая внимательно слушать.

— Восьмой ушёл. Очень резвый оказался, с отличной реакцией, я получил истинное удовольствие, поздравляю! И катер у него хороший, быстрый.

Меня так шибануло неожиданным осознанием смысла сказанного и тут же появившейся ледяной злостью, что волосы на руках поднялись, очень хорошо это почувствовал! Мурашки пошли! Больше таиться нельзя, сгорю к лешему от злости. Палец сам собой щёлкнул вызовом.

Пш-ш…

— Стрелок, тебя услышал, восьмой в канале. Говори дальше.

— Восьмой? О, какая неожиданная встреча! Поздравляю ещё раз, молодой человек, вы первый за эту неделю, кто рискнул пообщаться со мной в эфире. Я не ошибся с возрастом?

— Не ошибся, — скрипнул я зубами.

— Да-да, вам не больше тридцати, пожалуй, нет характерных скрипящих тембров, что, увы, появляются у нас с годами… Физиология.

Нет уж, разговоров на вольные темы не будет.

— Что же ты творишь, сволочь? — хрипло спросил я, стараясь выдерживать спокойный тон.

— Не задавайте глупых вопросов с очевидными ответами, вы же явно умный человек. Но я отвечу, чтобы дать вам время придти в себя и собраться с мыслями, — чувствовалось, что он не прочь потрепаться. Даже очень не прочь.

Значит, действует в одиночку, поговорить ему не с кем.

— Охочусь на людей. И очень неплохо охочусь, смею заметить, эффективно. Извините, как лучше к вам обращаться, не называть же вас Восьмым, право слово...

Выходит, это были не попытки переговоров группы рейдеров, просто именно так маньяк-убийца решил в буквальном смысле в прямом эфире вести отсчёт человеческих жертв, информируя всех, кто смог поймать его сигнал.

— Сам представься.

— Можете звать меня Ландур.

Отчего-то я сразу понял, что дальше просто не будет. Хотя бы уже потому, что он знает это чрезвычайно редкое слово, как и то, что оно обозначает. Обычный городской житель этого слова знать не может.

— Самоед, позывной такой же. Продолжай, Ландур, слушаю тебя.

Он прав, сволочь, я инстинктивно старался тянуть время, пытаясь сообразить, каким образом можно заставить его проболтаться и тем позволить мне вычислить хотя бы примерное место лёжки зверя. Очень опасного зверя.

— Принял, позывной «Самоед». Очень приятно, хотя ваш труп обрадовал бы меня ещё больше, это была бы хорошая охота. Кстати, на стадионе меня можете не искать, я в другом месте. Насколько я понимаю, на вы мы общаться не сможем?

— Сможем, когда я тебя поймаю и начну рвать зубы пассатижами, — пообещал я. В этот момент моя правая рука подпирала наушник, а левая зачем-то листала журнал записи связей, не не останавливаясь на конкретной странице, и только взгляд на наручные часы вывел меня из этого странного подвешенного состояния.

— Вот тогда и уважу тебя, Ландур, обращусь на вы. А второй раз — во время публичной казни в общине. Не знаю, что какой способ исполнения приговора выберут люди, но виселице ты обрадуешься.

Щёлк. Пш-ш…

Мне показалось, что он специально пощёлкал, чтобы приглушить смех.

— Я всегда буду рад симметричной охоте, уверяю вас. Самоед! Готов принять вызов.

Совсем ослабевший, на самом деле уже слабо слышный дождь непостижимым образом колотил по натянутым, как струны, нервам, словно в тысячу тунгусских бубнов. Рассыпчатый гул стоял в голове. Непонятно, что именно рождало этот монотонный, нескончаемый перестук-перезвон, похожий на тот, с которым мелкие свинцовые дробины сыплются в пустой таз, звук был нереальный, вымышленный, точнее, придуманный мной, но от такого у меня натурально, а не фантомно вяли уши.

Я тряхнул головой.

Времени всё так же нет.

— В другой раз, не до тебя сейчас.

— Что же, вольному воля, так тому и быть, — быстро проговорил он. — В отличие от вас, Самоед, я всегда готов к действию. Прошу не обижайтесь, верю, что вы ещё не готовы к встрече с таким противником. И не вздумайте хитрить! Меня действительно нет на стадионе, я очень мобилен.

— Достанем. Не я, так общины, старостам сообщу.

— Можете не стараться и не торопиться со стукачеством, молодой человек, они осведомлены о моём существовании, разве что им я ещё не представился. Они уже стараются, в меру скудных сил и способностей! Но я заметил передвижение двух авто возле острова Отдыха и сразу же ушёл.

Чуть отвернувшись от микрофона, я выдохнул, тяжело, со скрипом зубов в конце. Его предыдущих докладов об успешных убийствах я не слышал, и услышать, судя по всему, не мог, работая в окрестностях Красноярска. Не слишком мощная рация стоит в машине Ландура, а носимую на таких расстояниях тем более не поймаешь..

Щёлк. Пш-ш…

— Самоед, вы ещё на связи?

— В канале. От машин убежал, говоришь? Мотоцикл?

— Самоед, я вас умоляю, не разочаровывайте меня больше, ведь вы тоже не собираетесь раскрывать своего месторасположения, — утвердительно произнёс он, в свою очередь, пытаясь поймать меня на неосторожной болтовне. А болтовня может проявляться и в виде всего лишь одного необдуманного слова.

— Щёки не дуй, гадёныш, никто тебя не боится.

— Конечно-конечно, то-то они два экипажа на перехват послали! А у вас хороший сигнал. Какой-то стационар?

— Не один ты мобилен, Ландур, я пушку ворую.

Так и представилось, как азартно этот маньяк потирает сейчас ручонки.

— Ха-ха! Орудие местечкового тщеславия? — с ходу подхватил он тему. — Самоед, зачем вам пушка?

— Для коллекции.

Если клюнет, то пусть прокатится.

— И как успехи?

— Пока не знаю, — произнёс я уже совсем спокойным голосом. — Ещё не подъёхал. Можешь попробовать меня там поймать.

— Я не настолько глуп, чтобы поверить в этот фарс… — лениво отмахнулся он и неожиданно добавил, замолчав без продолжения после такой фразы: — Знаете, а ведь вы могли бы быть отличной девятой целью, трофейной!