Тем временем Семин просвещал академика:

– До переселения на Ауру, моролинги являлись одним из кланов племени кивара. Собственно моролингами их стали называть позднее, уже после переселения.

Бенедикт возразил:

– Они были кастой. Я бы предпочел термин «каста», а не «клан». Эндогамия в сочетании со строго очерченным кругом занятий намекают на кастовую систему у кивара, а не на клановую.

– Не стану спорить, хотя, неявно, вы опять ссылаетесь на Спенсера. Другие источники говорят о клане «шелеста листвы» у кивара. Вы учтите, что информаторы Спенсера были не из числа моролингов.

– Разумеется, я об этом знаю! – воскликнул Бенедикт. – Среди моролингов не было ни одного информатора. Все, что нам известно о предках нынешних моролингов, нам известно от их соседей. Индейцев-кивара изучали на протяжении ста лет. За это время сменилось три поколения исследователей. Информаторы, чьи сведения использовали исследователи, ни в чем друг другу не противоречат. Поэтому нет никаких оснований утверждать, что информаторы из соседних племен лгали.

– Эта непротиворечивость и подозрительна! – уцепился Семин. – Меня не покидает мысль, что исследователи внутренних областей бассейна Амазонки просто перепевали друг друга. Спенсер частично скомпилировал работы предшественников, а частично, действительно, использовал сведения, полученные от информаторов. Но я не уверен, что мы должны всерьез воспринимать исследования двухсотлетней давности. Труды Спенсера читаются, как вторичный фольклор. Я имею в виду, что научный подход Спенсера – уже фольклор, только нашего, «цивилизованного» образца, с неизбежным стремлением найти в случайном и алогичном первые и вторые гомологии, excuse moi за любимую вами математическую терминологию, но я в данном случае повторяю не вас, а Спенсера.

– Ей богу, слышу, как Спенсер перевернулся в гробу, – радостно зааплодировал Чигур и задумчиво добавил: – Шелест листвы, какой странный тотем.

– А что вы думаете по поводу таких тотемов, как смех или болезнь? – добавил ему задумчивости Семин.

– С ним бесполезно что-либо всерьез обсуждать, – обращаясь к Цансу, буркнул Бенедикт.

– Отчего же? – Семин услышал реплику Бенедикта. – Давайте обсуждать серьезно. Если вы считаете, что Спенсер – это серьезно.

Еле скрывая раздражение, Бенедикт заговорил:

– Выводы, сделанные Спенсером, можно не принимать в расчет, но я доверяю его сравнительному анализу моролингов и их соседей. Взять хотя бы клан малого муравьеда. Кивара из этого клана ведут свой род от муравьеда, похитившего двух девушек из деревни на берегу Пуруса. Девушки жили вместе с престарелой матерью, мужчин в доме не было и защитить их было некому. Обе девушки стали женами муравьеда. Одна родила муравьеду девочку, другая – мальчика. От этих детей кивара-муравьеды и ведут свой род. История происхождения на протяжении веков передается из уст в уста с множеством подробностей. Я не буду на них останавливаться, потому что главное не это – главное, что у моролингов нет ничего похожего. Я имею в виду, что у них нет вообще никакой родословной! Кивара-муравьеды называли моролингов «подкидышами» или «найденышами». Как видно – неспроста. Перед смертью, кивара-муравьед указывает своим соплеменникам, в какое растение или животное переселится его душа. С этого момента потомкам умершего кивара запрещено употреблять в пищу указанное растение или животное. Напротив, они приносят жертвы «духу предка». У моролингов культ предков отсутствует полностью. Имя, которое носил при жизни кивара-муравьед, выходит из употребления на три поколения. Моролинги не накладывают никакого табу на имена умерших, но на имя живого моролинга существует табу: никто не имеет права звать его по имени, но называть имя можно. Для повседневного обращения использовалось второе, малое имя. Вместо предков моролинги почитали так называемого «вОрчу» – или «так называемое», ибо кто это или что это – никто, даже, Спенсер не знает.

– Что и требовалось доказать, – вставил Семин. – О культе ворчу у моролингов Спенсер слышал от жителей городка Лабриа, те – от кивара-муравьедов. Сведения из третьих рук не заслуживают доверия. Спенсер говорит, что у кивара шелеста листвы не было культа предков. Выходит, моролингам не снились сны, ведь души умерших посещают нас во сне. Я не могу поверить, что моролингам не снились умершие сородичи, а если они все же снились, то должен быть и культ предков.

– А лично вам часто снятся предки? – с ехидцей спросил Цанс, пришедший на помощь Бенедикту.

– Лично мне – ни разу, но мои родители, слава богу, еще живы.

– А бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки?

Семин задумался.

– Вроде нет, – нехотя признал он. – Они остались жить на Земле, и я их практически не помню.

– Как бы то ни было, – подытожил Цанс, – культа предков вы не исповедуете. Это заметно хотя бы по тому, как резко вы высказываетесь о ваших научных предшественниках. Но от моролингов вы требуете безоговорочного почитания предков. Вы попались на стереотип: раз отсталые туземцы, значит пляски полуголыми вокруг костра, жертвоприношения душам предков, наркотический транс, галлюциногены вместо аспирина и так далее, и тому подобное. Все совсем не так. И сведения Спенсер получал не из третьих рук…

– Конечно не из третьих! – подхватил Бенедикт. В помощи учителя он больше не нуждался. – После посещения Лабрии, Спенсер лично встретился с кем-то из кивара, и индеец рассказал ему о культе ворчу. По словам информатора, культ ворчу справляется каждым моролингом строго индивидуально. Зато нет ни строго регламентированного времени для ворчу, ни определенного места. Часто моролингам приходилось прерывать охоту, поскольку одному из охотников вдруг срочно понадобилось свершить ворчу . Тогда другие охотники отходили на некоторое расстояние, чтобы не видеть и не слышать свершавшего ворчу . Информатор рассказал, будто однажды он случайно увидел моролинга, свершавшего ворчу. Сам Спенсер прекрасно отдавал себе отчет в том, что свидетельство информатора может быть обыкновенной выдумкой, ибо кивара-муравьеды славятся своим умением сочинять небылицы. Мало правдоподобно, что бы моролинг не почувствовал присутствия постороннего…

Тут произошло нечто для меня неожиданное: сказав последнюю фразу, Бенедикт резко повернул голову в мою сторону и посмотрел мне прямо в глаза. Я улыбнулся и покивал. Наверное, Бенедикт давно меня заметил и долго выбирал (а может – подготавливал) момент, чтобы дать мне знать, что я замечен.

Бенедикт снова повернулся к коллегам. Те тоже крутанули головами, но на кого посмотрел Бенедикт, они не уловили. Бенедикт продолжил:

– … впрочем, кивара славятся не только выдумкой, но и любопытством. Любопытство могло пересилить страх перед смертью, ведь всякого, кто увидит свершающего ворчу, ждет неминуемая расправа.

– Вы говорите об этом ужасающем ритуале, когда с пойманного врага живьем сдирают кожу, из которой потом изготавливают ритуальную одежду? – перебил Бенедикта Чигур. Бенедикт возразил: