В русской армии в канун падения царского самодержавия находилось более 9 миллионов человек (около 7 миллионов на фронтах и почти 2100 тысяч в тыловых гарнизонах)[244]. По социальному составу основную часть войск (почти 98 %) составляли солдаты – главным образом переодетые в солдатские шинели рабочие и крестьяне. На Западном фронте на 1 марта 1917 г. находились 1 580 300 солдат и унтер-офицеров и 40 324 офицера и чиновника.

Основная масса офицеров – главным образом представители средней и мелкой буржуазии, разночинцы – сочувственно встретили Февральскую революцию, перешли на службу Временному правительству, поддержали политику продолжения империалистической войны до победного конца. В начале 1917 г. департамент полиции отмечал в сводке об отношении офицерства к войне: «Настоящую войну офицерство, за малым исключением, принимает и оправдывает, ее продолжение находит необходимым до победного конца, хотя в положительном ее исходе многие не убеждены, потому что их смущает неустройство в военной технике и в продовольствии войск и тыла»[245].

По вопросу о политическом строе мнение солдат и многих офицеров было единым – демократическая республика. За конституционную монархию высказывались монархически настроенный генералитет, часть офицеров и казачество. «Вся масса солдат, без всякого исключения, и почти все офицеры настроены не только антидинастично, но и антимонархично вообще. Все уверены и будут несомненно требовать, чтобы у нас была демократическая республика», – сообщал, например, командир 15-го армейского корпуса генерал И. З. Одишелидзе в секретном заключении о политическом настроении войск командующему 3-й армией[246]. Несмотря на различие взглядов на государственное устройство страны, по вопросу дальнейшего развития революции и продолжения войны, события на Западном фронте в начальный период в целом носили мирный характер, без вооруженных столкновений. Солдатами были арестованы, отстранены от занимаемых должностей и удалены из частей и подразделений наиболее ярые сторонники свергнутого режима, отличавшиеся жестокостью и злоупотреблявшие своим служебным положением[247]. Всего на Западном фронте до июля 1917 г. были арестованы и удалены из частей и соединений или ушли по причине выраженного солдатами им недоверия 35 командиров и начальников рангом от командира полка до командира корпуса[248].

Однако глубокий процесс расслоения в войсках по социальному признаку открыто начался с первых дней Февральской революции. Активное начало этому было положено созданием солдатских комитетов, которые изначально состояли из выборных представителей от солдат и явились, по сути, второй властью в армии.

Командование сразу поняло, какая пропасть разъединения солдатских масс с офицерством создается с образованием солдатских комитетов. Оно принимало меры, чтобы предотвратить этот процесс. Не сумев воспрепятствовать созданию солдатских комитетов, по приказу Верховного главнокомандующего командование взяло их организацию и деятельность под свой контроль. В войсках стали создаваться смешанные солдатско-офицерские комитеты. Командование пыталось всеми силами убедить солдат в необходимости единения с офицерами, представить дело так, будто с победой буржуазно-демократической революции исчезли причины для «разъединенности» и «отчуждения» между офицерами и солдатами, призывало солдат «забыть все старое и начать жизнь на новых началах, слившись в единую семью на взаимном доверии». С призывами покончить с недоверием к офицерам, во имя «достижения победы над врагом научиться извинять и прощать вольные и невольные погрешности начальникам» обращались к солдатам в приказах командиры 9-го армейского корпуса генерал Н. М. Киселевский и 3-го гренадерского корпуса генерал Д. П. Парский, а также главнокомандующий Западным фронтом генерал В. И. Гурко. Свой призыв они аргументировали создавшимися для единения условиями в результате организации в войсках объединенных солдатско-офицерских комитетов.

Призывы к примирению оказывали влияние на солдат, выражавших готовность поверить в искренность протянутой руки. Характерный факт готовности к сближению солдат с офицерами имел место, например, в 47-м обозном батальоне 3-й армии, в котором уже на первом заседании офицерско-солдатского комитета его председатель солдат Рожков «торжественно заявил, что всему старому он ставит крест и призывает всех забыть старое, не вспоминать прошлого во имя торжества революции». Присутствовавший на заседании командир 233-го транспорта капитан Мартынович, отличавшийся до революции, по словам солдат, жестоким отношением к ним, «низко поклонился Рожкову, выразил чувственную благодарность»[249]. Во многих случаях солдаты доверили офицерам возглавить комитеты. Радикально настроенная часть офицеров искренне поддержала солдат, выступала за демократизацию армии, уравнение солдат в правах.

Однако в целом пропасть взаимного отчуждения и недоверия солдат к офицерам продолжала оставаться. Солдатские массы нередко инстинктивно не доверяли офицерам, считая их представителями буржуазно-дворянского класса. Офицерство, воспитанное в духе надменности к солдату, превосходства над ним, беспрекословного повиновения солдата офицеру, в большинстве случаев не сочувствовало, часто непримиримо относилось к предоставлению солдату относительной свободы, элементарных гражданских прав, нарушало их. В целом ряде случаев, как показали последующие события, выраженная готовность офицеров к единению с солдатами была неискренней из тактических (т. е. конъюнктурных) соображений.

Принимая меры, направленные на единение офицеров и солдат, с целью удержать армию в своих руках, предотвратить ее разложение, поднять боеспособность, командование направило усилия на разъединение солдат с рабочим классом, чинило препятствия созданию единых Советов рабочих и солдатских депутатов – основной формы союза рабочих и солдат.

В основе объединительного процесса Советов солдатских депутатов с Советами рабочих депутатов лежало движение солдат и рабочих к сплочению и консолидации сил для успешной борьбы с контрреволюцией. Советы рабочих и солдатских депутатов являлись прообразом создаваемых на фронте солдатских комитетов и Советов, способствовали их созданию, а вместе с ними являлись школой политического воспитания и организующими центрами широких солдатских масс. Ведущую роль в этом для Западного фронта, наряду с Петроградским Советом, играл Минский Совет рабочих и солдатских депутатов, который, по признанию В. Г. Кнорина, являлся общепризнанным организатором солдатских и рабочих масс, всех трудящихся[250].