Шаги разносились по пустым комнатам, утопавшим в пыли. Феликс прошел на кухню, с грохотом поставил на конфорку чайник с каплями воды на дне.

День выдался тяжелый. Они не смогли вернуть указатель, хотя прижали Романова практически к стенке. Завтра Феликсу предстояло объяснение с Альбертом за стычку в Индустриале. Сегодня он слишком устал, чтобы оправдываться перед стариком.

Чайник закипел, разразившись оглушительным свистом, способным потревожить даже мертвого. Феликс отключил плиту, достал с полки коробочку со смесью трав. Он хотел уже бросить щепоть на дно грязной кружки с засохшими лепестками ромашки по стенкам, но остановился. Рука сама потянулась туда, где за коробочками с порошками искусственного картофельного пюре пряталась заветная баночка. Мужчина открыл пластиковую крышку и с упоением вдохнул сладковато-горьковатый запах коричневого порошка. Маленькая турка встала на плиту, ложечка, торопясь, размешивала комочки, пока не появилась белая дурманящая пенка. Первый глоток обжег небо и горло, вонзился импульсом в кровь, взорвался в голове тысячами искр. И наступило непередаваемое освобождение, когда ничем не сдерживаемая энергия струилась по венам и артериям.

Кофе помогал ему думать.

Мужчина упал на диван в гостиной, глядя на черную пасть камина. Все мелочи прошедшего дня раскладывались по полочкам, все ошибки всплывали на поверхность. Он был обязан найти то, что заставит Романова подчиниться, отдать магнит, исчезнуть из жизни Феликса…

Перед глазами встал образ огромного торгового центра с ярко освещенными залами, блестящими мраморными полами, сотнями любопытных наряженных зевак. Темноволосая девушка с кричащим в зеленых глазах страхом, прижатая к тонкой шее смертоносная рука с длинными пальцами…

Неожиданно Феликс все понял. Увидел ясно, как днем. От злости на самого себя он расхохотался, прикрыв ладонью покрасневшие от кофе глаза с расширенными зрачками. Они с Ией просто идиоты!

Он видел то, что показывал Люкка, – испуганная заложница, побег. За резкими, почти грубыми движениями скрывались осторожность, нежность, поддержка. Большой палец, успокаивающе поглаживающий жилку у мочки уха с маленькой золотой сережкой… Резкий разворот при ударе призмы там, на остановке, выпад – подлец защищал не себя, а худенькую зеленоглазую девушку.

Феликс от возбуждения вскочил, бросился к входной двери, но резко остановился. Захмелевший и нервный, с легким ароматом кофе, исходившим от одежды, он просто не мог выйти на улицу, чтобы добраться до негодяя Петра и узнать всю правду у Люкке Романове.

Колеса шуршали по мокрому дорожному покрытию. Обочина бежала бесконечной серой лентой, по обеим сторонам тянулась полоса леса. Глаза резало от разнообразных красок, дикой смеси желтого, красного, коричневого. Здесь, где было холоднее, чем в больших городах, деревья лысели гораздо быстрее, и в их кронах мелькали некрасивые проплешины. Через них виднелось серое небо, наконец-то переставшее плакать. Одинокий автомобиль походил на комету с влажным облаком-хвостом.

Здесь почти не было людей. Изредка попадались давно заброшенные деревни с покосившимися остовами домов и завалившимися заборчиками. Когда-то появлялись энтузиасты, старавшиеся слиться с природой, уходили подальше от городов, но быстро возвращались. Природа этого мира давала пищу, но не энергию.

Конечно, имелись и маленькие города со своими крохотными хранилищами. На карте Люка они выделились жирными красными точками. За время пути он уже несколько раз подзаряжал автомобиль, стараясь не использовать батареи, припасенные в багажнике. Без ловца энергии вначале он чувствовал себя неуютно, но мысль о тонком женском запястье, обмотанном шнурком, как-то странно волновала.

Его женщина являлась лучшим энергетическим ловцом.

Люку хотелось как можно быстрее покончить с работой Оскара. На пассажирском сиденье лежал сверток для Руты – простой предлог, чтобы отправить Люка подальше из города.

За два дня он преодолел почти весь путь, глаза устали и слипались от однообразного пейзажа. Мотор агрессивно урчал, индикатор заряда двигателя угрожающе подмигивал красным, показывая низкий уровень. Перед мысленным взором стояло худенькое личико со сведенными бровями от ожидаемой и сладкой боли ночью. Женя его задевала.

Преследователи вынырнули из лесной чащи, прятавшей проселочную дорогу. Люк в напряжении быстро глянул в зеркальце и прибавил газу. Два одинаковых черных автомобиля не отставали, а двигались только быстрее. Лесная полоса закончилась, резко сменившись бесконечной прямой, Пересекающей необъятную взглядом пустошь, заросшую увядающими сорняками и мелким низким кустарником.

Первый удар прогрохотал так резко, что с земли испуганно взметнулась в небо стая ворон. Эхо разнеслось по окрестностям грозовой канонадой. Земля разорвалась, устремившись брызгами в воздух. В центре образовалась огромная воронка. Неожиданно Люк понял, что за ним гнались не хранители, а люди Оскара, и, скрипнув зубами, выжал педаль газа до самого пола.

Одной рукой Люк схватил сверток, разорвав бумажную обертку. Внутри лежала простая белая коробка, под крышкой оказалось пусто.

Люк сузил глаза и от злости затормозил, крутанув руль. В секунды он развернулся на сто восемьдесят градусов, глядя в глаза приближавшихся преследователей. Те остановились в десяти метрах. Они стояли друг против друга, словно собирались бодаться. Люк сорвался с места, неожиданно, что противники не сразу отреагировали. Он не собирался сворачивать, уверенный в своей силе. Два автомобиля сорвались с дороги, свернув на поле, и заскакали по кочкам, словно в сумасшедшем припадке. Когда нос одной из машин врезался в спрятанный в кустарнике валун, люди выскочили наружу. Вслед Люкке донесся оглушительный грохот взрыва.

– Если ты его опять изобьешь, то нам придется разбираться с Семьей. – Ия деловито отхлебнула из бумажного стаканчика травяной настой, пахнущий мятой. Она очень ловко поднимала стаканчик, чтобы остывший напиток не плеснул на пальто, когда Феликс поворачивал слишком резко.

– Ты хорошо выглядишь, – вместо ответа заметил тот и раздраженно нажал на сигнал, ругая зазевавшегося пешехода.

– Да, – она улыбнулась, хитро глянув из-под бумажного края, – свободная энергия Индустриала подействовала на меня оживляюще.

Положительно Феликсу девчонка начинала нравиться. Он подозревал, что в их операции она представляла себя праведной мстительницей и этой мыслью держалась на плаву, не впадая в черную депрессию. Ему даже нравилось, что рядом с ним существует кто-то еще, кто ненавидит Люкку Романова.

Было раннее утро, и погода снова поменяла милость на гнев, окатив землю проливным дождем и пронизывающим ветром.

– Зачем мы снова едем к Петру? – Она выглядела совершенно спокойной.

– Кажется, я нашел то, за что Романов отдаст не только магнит, но и свою душу.

– Действительно? – Ия сделала последний глоток и сунула пустой стаканчик в кармашек двери. – Я думала у подлеца нет души.