Поднялась она на ноги, прижала к груди навью косточку – и понеслась во всю прыть по лесной тропе обратно…

* * *

Ольга не представляла, откуда здесь, в больнице, где так заботились о ночной тишине, могли взяться часы, да еще с таким дребезжащим и громким боем. Скорее всего, эти часы имели такое же отношение к Центральной больнице, как то, чего они с Гантимуром, замерев, ожидали, имело отношение к реальной жизни.

Ничего себе так – ожидать появления ожившего мертвеца! И вновь такое вдруг Ольгу охватило возмущение из-за этой нелепости, из-за своего легковерия, из-за того, как охотно она развесила уши, уже сплошь облепленные этнографической лапшой, что она резко села на постели, намереваясь высказать этому болтуну Гантимуру все, что он нем думает, но не успела даже рта раскрыть – по палате резко понесло сквозняком.

Это казалось тем более странным, что окна были плотно закрыты, да и дверь даже не шелохнулась. При том это было не прямое движение воздуха в горизонтальном направлении, которое, если верить учебнику природоведения за четвертый класс, называется ветром, а разнонаправленные струи, которые словно бы исходили из ниоткуда, прямо из центра реанимационного зала. Некоторые из них дотягивались до лица и рук Ольги и то легко касались их, то словно бы прилипали к коже, буквально вцеплялись в нее, то начинали ерошить волосы, а то оплетали шею и, чудилось, сжимали ее.

Ее начал бить озноб.

«Чудится! – твердо сказала себе Ольга. – Мне все это чудится! Гантимур нагнал на меня страху, вот и…»

И вдруг она поняла, откуда исходят ледяные струи. Их источало тело Кирилла, который стоял посреди палаты, слегка покачиваясь и медленно поворачивая голову.

Только что там было пусто.

Как он сюда попал? Ведь дверь по-прежнему закрыта!

Кирилл был в расстегнутой рубашке и чуть спущенных, расстегнутых брюках, босиком – точно таким его вывезли из этой палаты после того, как реаниматологи, отчаявшись воскресить своего коллегу, опустили руки и признали, что не могут совершить чудо.

Ольга отчетливо видела его голую грудь – на ней не было шва, который остается после вскрытия: видимо, тело еще не отправили в морг к патологоанатому. Наверное, Кирилл пока лежал в одной из палат реанимационного отделения, хотя это, конечно, было нарушением правил. Оттуда он и вышел, неслышно ступая босыми ногами и слабо посверкивая из-под век мертвенно-серебристыми глазами.

Ольга прижала руки к груди, пытаясь удержать крик ужаса.

Это не может быть живой человек! Перед ней стоит мертвец!

Но и этого не может, не может быть…

Кирилл медленно повернул голову налево, потом направо. Из серебристых глаз вырвались и прочертили полумрак два узких лучика и начали шарить по палате, ощупывая лица лежавших на кроватях людей, приближаясь то к кровати Гантимура, на которой видно было неподвижное тело лежащего на спине человека, то к стоящей рядом Ольгиной кровати.

«Он нас ищет!» – с ужасом догадалась Ольга, и в это мгновение чьи-то пальцы легко стиснули ее руку, а когда она конвульсивно дернулась, прохладная ладонь прижалась к ее рту.

– Тихо! – долетел до ее слуха даже не шепот, а словно бы легчайший вздох, а потом ее потянули в сторону, заставляя соскользнуть с постели.

Ольга повернула голову и, если бы ладонь по-прежнему не зажимала ее рта, она закричала бы, потому что это был Гантимур.

Ольга покосилась в сторону соседней кровати – на ней по-прежнему лежал спящий Гантимур с повязкой на голове. И в то же время Гантимур держал ее за руку, в то же время стоял перед ней!

Она отчетливо видела его лицо, а тело было неразличимо: словно бы обернутое серой пеленой – не то тканью, не то мглой, чем-то вроде непроницаемого взглядом облака.

Этот новый Гантимур нетерпеливо дернул Ольгу к себе, и она скользнула с постели. В последнюю минуту вспомнила, что совершенно раздета, и потянулась было схватить одеяло, однако Гантимур сильным рывком отправил ее к себе за спину, выдохнув едва слышно:

– Тихо! Молчи! Иначе смерть!

А между тем ищущий, мертвенный взгляд Кирилла или того, кто в полуночный час явился в его образе, приближался. Вот он скользнул по постели полковника Вити, вот добрался до кровати Гантимура, вот ощупал ее – сначала медленно, словно наслаждаясь созерцанием беспомощного тела, потом бледный свет нервно заметался от груди спящего до его лица, а вслед за этим резко переместился, как бы перепрыгнул на соседнюю кровать.

Гантимур с силой стиснул пальцы Ольги, но та и без этого молчаливого приказа словно онемела, со стороны увидев свое собственное тело, прикрытое до плеч одеялом, свое лицо с закрытыми глазами – спокойное лицо крепко спящего человека.

Серебристый взгляд Кирилла запрыгал, задергался, и Ольга, стоявшая у стены за спиной Гантимура, ощутила неприятные покалывания там, где ее тела, оставшегося на кровати, касался мертвенный – и мертвящий, как она внезапно поняла! – луч.

Самое удивительное, что Ольгу ничто из происходящего не удивляло. Наверное, она воспринимает нереальность как должное потому, что это всего лишь сон.

Да, наверное, это сон, только почему Ольга так покорно подчиняется его законам, вместо того чтобы взять да и проснуться?

Ответить на этот вопрос она не могла.

В это мгновение свет, исходящий из глаз Кирилла, померк. Казалось, серебристые лучи-щупальца втянулись в них. Страшный посетитель реанимационного зала словно бы зажмурился, пытаясь сосредоточиться.

Пальцы Гантимура снова стиснули Ольгину ладонь, и в следующий миг по палате пополз, словно сырой, стылый туман, легкий шепот:

– Гантимур! Ольга!

Они молчали. Их тела на кроватях не шевельнулись.

Кирилл вслушался в тишину и вкрадчиво позвал:

– Страж деревьев!.. Страж высоты!..

Ольга ощутила, как вздрогнул, подался вперед, словно намереваясь отозваться, Гантимур, но тут же замер, а потом и она сама ощутила почти неодолимое желание откликнуться, тоже качнулась вперед, однако наткнулась на сильную, напряженную спину Гантимура – и только это ее остановило.

– Страж высоты! – завел снова Кирилл. – Страж деревьев!

На сей раз, впрочем, желание броситься на призыв оказалось у Ольги куда слабее, а Гантимур – тот и вообще даже не вздрогнул.

– Я знаю, ты хочешь уйти, страж деревьев, – вновь пополз по реанимационному залу шелестящий шепоток Кирилла, – хочешь уйти и увести стража высоты, но ты же знаешь, что я настигну вас, где бы вы ни скрылись, и вам не удастся совершить то, что вы задумали!

Гантимур оставался неподвижен, и Ольга оставалась неподвижной, прижимаясь к его широкой спине.

Внезапно из коридора раздались встревоженные голоса, топот, дверь в реанимационный зал распахнулась, вспыхнул свет, а потом раздался крик, шум падающего тела – и Ольга увидела, что Кирилл лежит посреди палаты, а в дверях застыла, зажимая рот руками, Виктория Сергеевна. Через переплетенные пальцы прорвался слабый стон – и медсестра начала валиться на стоящего за ее спиной мужчину. Это был тот самый врач, который остался дежурить после смерти Кирилла. Он не мог сдвинуться с места – только поддерживал обеспамятевшую Викторию Сергеевну да ошалело таращился на мертвого Кирилла, лежащего на полу.