— Тебе же ясно было сказано, не хочет девка с тобой идти, так что отвянь! — рыкнула Млада, схватив меня за вторую руку и дернув в свою сторону.

— А кто ее спрашивает? — покачивая бубенчиком на шутовском колпаке, огрызнулся карлик, — а не послушаетесь, вас живо приструнят!

— Ах, ты мелочь пузатая! Королевской кровинушке угрожать вздумал? — не на шутку рассвирепела Сонька, и опустила кулак шуту на голову.

Тот медленно покачнулся, опустил мою руку, закатил глаза и грохнулся на ступеньки, а мы вчетвером, подхватив мокрую одежду, и спадающие тряпки, что играли роль полотенец, рванули в свои комнаты.

Но далеко уйти не успели.

Как из-под земли появилась парочка высоких и бледных, как сама смерть блондинов, что своим внешним видом напомнили мне того охранника из клуба, от которого меня в нашу первую встречу спас Ратмир. Один схватил меня за волосы, и не обращая внимания на мои крики, потащил по коридору второго этажа, а второй встал в проеме, не давая девчонкам рвануть за мной следом.

— Кара, ты только держись. Мы сейчас помощь позовем, — долетели до меня, сквозь частое биение сердца Сонькины слова. И они, как ни странно, меня успокоили.

Страх улетучился, и его место заняла полная уверенность, что один злющий медведь от этого дома бревнышка не оставит, в попытках свернуть шею тому гаду, что вздумал наложить на меня свои чертовы лапищи.

Постучав в дверь, и услышав глуховатое «входите», они впихнули меня внутрь, но сами порог переступать не стали. Закрыли за собой дверь, оставив меня в темной комнате, наедине с неизвестным мужчиной.

Он стоял спиной к окну, и лицо его находилось в тени, и только ярко желтые глаза, с вертикальными узкими зрачками горели в темноте, как пламя свечи.

— А ты даже сочнее, чем мне показалось, — при звуке глубокого, бархатистого баритона по спине пробежал озноб, — не бойся, подойди.

Его голос гипнотизировал, и меня словно подталкивали, заставляя подчиниться и сделать шаг вперед. И ничего нормального в этом не было.

— Я вас не боюсь, и подходить не собираюсь, — тряхнув головой, я избавилась от наваждения, и сделала два шага назад, прижавшись спиной к двери, — кто вы такой, и что вам от меня нужно?

То, что он не человек, было ясно по глазам, но к каким существам относится, без Ратко было не разобраться. Только он, моя ходячая энциклопедия, знал всю существующую на земле нечисть.

Боги, дайте только вернуться в свое время, и я каждую тварь изучу и уязвимые места узнаю. Никто больше не сможет запугать меня до чертиков и пользоваться моей беспомощностью.

— Можешь называть меня Богдан, — протянул мужчина, делая шаг в мою сторону. Его страшные глаза заблестели еще ярче, — пару часов назад мне сообщили, что в город прибыла делегация с королевской грамотой, а приехав сюда, я увидел прекрасную беловолосую незнакомку в разношерстной компании. Ты задела неведомые струны в моей душе, и я пообещал себе, что уже к вечеру ты будешь моей, а я всегда получаю то, что хочу.

Не знаю, чего он ожидал в ответ на свою «пламенную речь», но уж точно не того, что последовало.

— Иди ты на хер, дядя! Сейчас сюда пожалует мой парень, и укатает тебя, с твоими ребятами, в лепешку. Беги, пока не поздно, — словно в подтверждение моих слов, в коридоре раздался приглушенный рык.

Что-то с громким треском стукнулось об дверь, и до меня только через некоторое время дошло, что двое притащивших меня сюда бледнолицых, никуда не ушли, а остались сторожить снаружи, и сейчас вкушают по полной.

Дверь слетела с петель, и ворвавшийся в комнату свет дал мне разглядеть стоящего напротив мужчину.

Среднего роста, с длинными, стянутыми в конский хвост темными волосами, крючковатым носом и тонкими губами, он сейчас выглядел до смешного удивленным тем фактом, что двое его мордоворотов валялись в коридоре без чувств, а в проеме появилась внушительная фигура разъярённого Ратко, одетого в мокрые футболку и джинсы, которые натягивал явно впопыхах.

Он не обратился, но судя по взъерошенным волосам, горящим глазам и раздувавшимся ноздрям, был очень к этому близок.

Несмотря на всю ситуацию, мне не хотелось, чтобы нам пришлось в срочном порядке покидать это место, оставляя за собой гору трупов, а потому бросилась вперед, и уперлась руками в быстро опускающуюся с каждым вздохом твердую грудь вербера.

— Воу-воу, горячий парень, давай остывай! Обойдемся без крови, он ничего мне не сделал.

— Отойди, карамель, — обхватив меня за талию одной рукой, Ратмир отодвинул меня к себе за спину и рванул было к длинноволосому, но тот оказался проворным. Бросился к окну и, разбив стекло, успел прыгнуть вниз.

Вербер, наверное, проделал бы то же самое, но я не желала смотреть, как он, расцарапав себя осколками до крови, будет в муках умирать от столбняка или еще чего посерьезней. На местную медицину можно было не надеяться.

— Куда полез? А ну стой! — схватила его сзади за футболку, потянула на себя и — о, чудо! — он остановился.

Мужика со странными глазами и след простыл, а его подручные оставались лежать без сознания, и я очень надеялась, что жизнь еще теплилась в их бледных телах. В коридоре столпилась вся наша команда и, удивленно пялилась на разбитое окно.

Развернувшись, Ратмир подхватил меня на руки, и понес сначала на выход, а затем в направлении выделенной нам комнаты, мимо прибежавших на шум постояльцев.

На долю секунды мои глаза выловили из толпы знакомую фигуру хозяина постоялого двора, и я тихонько застонала, уткнувшись носом в теплую шею вербера.

— Долбанный штраф!

Толкнув плечом дверь, здоровяк вошел внутрь и осторожно положил меня на кровать. Правда, эта его осторожность совершенно не сочеталась со сведенными над переносицей бровями, поджатыми губами и направленным на меня испепеляющим взглядом.

Опять во всем смертных грехах винит!

— Ты сведешь меня в могилу, карамель, — простонал он, запустив пятерню в отросшие темные волосы, что вкупе с недельной щетиной сводили с ума всех женщин в радиусе киломера, — когда мне кажется, что ничего уже не случится, ты вляпываешь в новые неприятности.

Возмущенная таким заявлением, я громко фыркнула и, поджав под себя ноги, прижалась спиной к изголовью кровати, продолжая удерживать руками влажную, от его мокрой футболки, ткань.

— Ну давай, обвиняй меня в том, что какому-то остолопу взбрело в голову меня похитить.

— Не будь ты… такой, — вот эта пауза мне совершенно не понравилась, — никто бы тебя не тронул.

— Какой еще «такой»?

— Охрененно соблазнительной, — мамочки, он правда так думает?

Вся злость на его слова, испарилась в мгновение ока, и ее место заняло смущение. Васька бы на моем месте уже ловила момент, а мне захотелось спрятаться под одеяло, подальше от его жаркого взгляда, что гулял по моим обнаженным плечам, задевая округлые полушария, что скрывала окутывающая меня ткань.