– Угу, – сказал Юрий, неприкрыто разглядывая свою собеседницу и не делая попытки возобновить движение. Брошенный на произвол судьбы мотор начал запинаться, чихать и наконец заглох по собственному почину, заставив всю машину тяжело содрогнуться. Юрий протянул руку и выключил зажигание.

– А что, нет? – удивилась пассажирка. – Странно… Ты же для них такое дело сделал…

– Угу, – повторил Юрий. – Замочил председателя совета директоров и доказал, что в банке могут за один раз украсть четыре с половиной миллиона долларов. Это, конечно, выдающаяся заслуга. За это медали мало. За это орден полагается.

– Ну, не скрипи, – сказала Таня. – И включи печку, в твоем корыте холодно.

Юрий запустил двигатель, и вентилятор с урчанием погнал в салон теплый воздух.

– Что тебе от меня нужно? – спросил он после долгой паузы.

Таня покопалась в сумочке, чем-то щелкнула, извлекла оттуда длинную тонкую сигарету и прикурила от изящной дамской зажигалки. По салону поплыл медвяный дым.

– Дурак ты все-таки, Инкассатор, – сказала она, еще немного помолчав. – Был дураком и дураком остался. И помрешь, наверное, дураком.

– Не спорю. Так чего ты хочешь?

– Да ничего я от тебя не хочу. Я действительно хотела прокатиться. Стала ловить такси и вдруг вижу – ползет твоя “Победа”… У меня даже сердце упало. Я ее сразу узнала. А ты – “чего надо”… Что с тебя взять, чудак? Просто обрадовалась старому знакомому. Но, если хочешь, могу уйти.

Юрий молчал, и тогда она повернулась к дверце и принялась сражаться с ручкой. Филатов молча наблюдал за этой неравной схваткой, будучи на сто процентов уверенным в ее исходе. “Дверцу надо бы отремонтировать”, – лениво подумал он, продолжая краем глаза разглядывать Таню. С тех пор как они не виделись, она еще больше похорошела. Ее тон казался искренним, а глаза смотрели прямо и открыто. Впрочем, Юрий встречал множество людей, которые могли беспардонно врать, глядя прямо в глаза собеседнику. Однажды он попробовал сделать это сам, и оказалось, что это очень просто, нужно только предельно расфокусировать взгляд и думать о чем-нибудь постороннем. Тем не менее он поймал себя на желании поверить этой женщине, которая однажды обвела его вокруг пальца и наверняка была способна сделать это снова в любой момент.

Таня наконец сдалась, признав свое полное поражение в борьбе со своенравным механизмом. Она повернула к Юрию сердитое раскрасневшееся лицо и, глядя мимо него, потребовала:

– Помоги. Этот металлолом, по-моему, совсем сломался.

– Ничего подобного, – ответил Юрий. Он с удовольствием разглядывал Таню. Кем бы она ни была в прошлом, настоящем и будущем, смотреть на нее было приятно. Ему невольно вспомнилась та короткая искра взаимопонимания, которая проскочила между ними на даче у Арцыбашева, и он поспешно напомнил себе, что эта женщина была содержанкой Графа, его шпионкой и, возможно, наложницей. Но родившееся где-то в самой глубине груди тепло от этого не погасло. Обстоятельства очень часто оказываются сильнее человека, а то, что осталось от Графа, сейчас медленно разлагалось под помпезной плитой полированного черного мрамора. По слухам, на его похороны пришел весь московский криминалитет, и обошлись они почти в сто тысяч долларов.

– Ты откроешь эту дверцу или мне придется лезть в окно? – поинтересовалась Таня.

– Это зависит от ответа на один вопрос, – сказал Юрий.

– Какой еще вопрос? Тоже мне, репортер уголовной хроники…

– Микрофон-булавка с тобой?

Таня вспыхнула, и в течение нескольких секунд Юрий был уверен, что ему вот-вот залепят пощечину. Но напряжение внезапно спало, Таня смешно выпустила из груди набранный для боевого клича воздух и, рассмеявшись, подняла руки настолько высоко, насколько это позволял потолок кабины.

– Можешь обыскать, – сделала она провокационное предложение, лукаво склонив голову к плечу.

– Черта с два, – отказался Юрий, включая первую передачу. – Пока тебя обыщешь, сто раз забудешь, что именно искал.

– Пошляк, – сказала Таня, опустила руки и откинулась на спинку сиденья. Помолчав немного, она беспокойно завозилась на сиденье, смяла в пепельнице сигарету и снова повернулась к Юрию; – Значит, грехи прощены и подозрения признаны беспочвенными? – спросила она.

– Твои грехи – детский лепет, – ответил Юрий, – а мои подозрения не имеют значения. Мне абсолютно нечего скрывать, я весь на виду, так что следить за мной бессмысленно. Если цель твоего появления именно такова, то те, кто тебя послал, очень быстро в этом убедятся. Я зарыл топор войны. А ты?

– Я была не права, – оставив его вопрос без ответа, задумчиво произнесла Таня. – Ты заметно поумнел. Хочешь совет? Либо как можно скорее умней дальше, либо прикинься полным дурачком. В первом случае ты станешь такой же мразью, как и все остальные, а во втором останешься нищим. Но…

– Но? – переспросил Юрий. Танина манера выражаться впечатлила его еще во время их первой встречи. Эта женщина могла дать сто очков вперед любому хамелеону, с ней невозможно было соскучиться. Следи себе за стремительной сменой настроений – да и только!

– Но третий вариант еще хуже, – серьезно сказала Таня. – Если ты останешься таким же, как сейчас, наполовину поумневшим, ты просто готовый кандидат в покойники. И ждать своей очереди тебе придется недолго. Можешь мне поверить, я в таких делах эксперт.

– Мммм, – промычал Юрий. – Ну что ты за человек? С тобой разговаривать – все равно что принимать контрастный душ. Смотреть на тебя – одно удовольствие, а слушать – Боже сохрани! Так куда мы все-таки едем?

– Останови, – сказала Таня, – Вон там, где коммерческие палатки. Сейчас я куплю водки, и ты пригласишь меня в гости. У тебя ведь наверняка в холодильнике, кроме холода, ничего нет.

– Макароны есть, – оскорбленным тоном возразил Юрий и, содрогнувшись от отвращения, добавил:

– Позавчерашние.

– Так ты намерен пригласить меня в гости? – держась за ручку двери, спросила Таня.

– Коварно завлечь, – рассеянно уточнил Юрий, лихорадочно соображая, как ему быть. Перед его внутренним взором стояла его убогая квартира – чисто прибранная, но носившая на себе неизгладимую печать затяжного безденежья и пахнувшая так, как может пахнуть только жилище одинокого мужчины. – Я намерен тебя коварно завлечь в свое жилище, – задумчиво повторил он. Таня смотрела на него с непонятным, но заинтересованным выражением. – Только ты, как бы тебе сказать… В общем, у меня там далеко не дворец…

– У меня зато дворец! – брезгливо констатировала Таня., – Как подумаю про него, наизнанку выворачивает. Ты сейчас мне не поверишь, но, когда разбогатеешь, убедишься сам: счастье на самом деле не в деньгах, хотя деньги, как правило, счастью не мешают. Но большие деньги мешают всему на свете, хотя по-настоящему большие деньги тебе не грозят. Так как насчет водки?